Он вспоминал, как выглядела его сестра, и вдруг краем глаза уловил какое-то движение.

Все эти годы Камерон часами рассматривал свадебную фотографию Кларенса и Деллы Уорд. Делла Уорд владела его мыслями, когда Джеймс скакал по бескрайним прериям Запада и когда сидел у одинокого ночного костра.

Эта фотография всегда была с ним. Она побывала во всех шумных городках, где он работал шерифом. В последние годы Камерон иногда представлял себе, что Делла принадлежит ему, ему одному, и сейчас ждет, когда он вернется домой.

Он так долго смотрел на молоденькую девушку на фотографии, что запомнил каждую черточку ее лица, каждую складочку платья, плавные изгибы ее высоких скул и нежной груди Он точно знал, в каких местах свет от вспышки попал на ее волосы, мог с точностью описать, во что она была одета в тот день. Ее красиво очерченные губы, казалось, только и ждали, когда страстный поцелуй разбудит их, вернет к жизни то, как она наклонилась к Кларенсу, говорило о том, какой Делла была уязвимой и как нуждалась в его защите – кроткая женщина-ребенок, требующая мужской заботы и внимания. Ее вырастили, чтобы она стала верной и нежной женой.

Письмо Деллы к мужу лишь укрепило его мнение о ней.

В каждой строчке – смятение и отчаяние. Он видел ее, молоденькую новобрачную, мечущуюся между долгом, страхом, ответственностью. Уже после первого прочтения письма Камерон понял всю импульсивность ее мольбы о помощи и кратковременность ее негодования и даже ненависти к человеку, посмевшему бросить ее в таких трудных обстоятельствах. Он догадался, что Делла почти сразу же пожалела о поспешно написанных строчках.

Звон колокольчика, зовущего к обеду, прервал его мысли, и Камерон вбил последний гвоздь, после чего спустился с крыши амбара. Работа заняла у него три дня Камерон с удивлением осознал, что ему нравится физический труд под жарким техасским солнцем, нравится обливаться потом Он даже подумал, что когда-нибудь купит себе домик в этих местах, и улыбнулся при мысли об этом.

Такие, как он, никогда не ведут оседлого образа жизни Он вспомнил мужчин, приехавших сюда лишь для того, чтобы пожать ему руку. На этот раз они приехали с миром, но Камерон прекрасно осознавал, что в будущем здесь может появиться меткий стрелок, которому удастся всадить пулю в Джеймса Камерона.

– Тут жарко, – окликнула его Делла из кухни – Сегодня, наверное, сорок градусов, да еще весь день горит плита.

Вода из бочки показалась Джеймсу приятно прохладной, и он с удовольствием ополоснул лицо и шею.

– Что бы вы ни готовили – запах божественный.

– Черепаший суп и картофельная запеканка с мясом. На сладкое – печеные яблоки. Думаю, мы поужинаем на веранде. Там все же прохладнее.

Делла смущенно улыбнулась ему. Влажный локон прилип к ее щеке, она раскраснелась.

Делла лишь отдаленно напоминала молоденькую девушку, смотревшую на него все эти годы с фотографии.

Черты ее лица стали резкими, но это делало ее еще более привлекательной. Камерон не сомневался, что ее темные волосы уже много лет не видели щипцов для завивки. Делла завязывала их на затылке в большой пучок. Солнце и погода оставили вокруг ее губ и над бровями легкие следы, мягкие нежные руки стали красными и покрылись мозолями.

Ее губы по-прежнему казались чувственными и немного загадочными, но она не скупилась на колкие грубые словечки. Она больше не была юной девушкой, нуждающейся в мужской защите. Однако самой заметной переменой было выражение ее светло-карих глаз, глубоких и выразительных.

Юная красавица с фотографии исчезла. Ее место заняла независимая суровая женщина. В глазах ее затаилась печаль, сердце наполнилось горечью и гневом. Однако женского обаяния она не утратила.

Камерону было больно, что ее мечты не сбылись. Если бы не война, Делла жила бы в роскоши, выезжала на балы с любимым мужем, имела огромный дом, многочисленных слуг, играла на фортепиано, вышивала, рисовала изящные миниатюры на китайских фарфоровых чашках, читала любовные романы, принимала гостей.

А сейчас она трудилась с рассвета до заката, не зная отдыха, ни на что не надеясь.

И все из-за этой проклятой войны. Войны и Джеймса Камерона.

– Ужин будет готов через минуту, – объявила Делла, когда он поднялся на крыльцо.

Стол на веранде был накрыт скатертью, на нем стояла ваза с веточками ивы.

Когда только Делла успела их сорвать? Камерон повесил шляпу на гвоздь и, прислонившись к дверному косяку, наблюдал за суетившейся Деллой. Потом спохватился, что слишком пристально смотрит на нее, и быстро отвел взгляд.

Вдруг он заметил на дверном косяке несколько меток и, наклонившись, разглядел начертанные карандашом надписи и поднимающиеся вверх горизонтальные черточки. Три года. Пять лет. Восемь лет. Девять лет. Нахмурившись, Камерон повернулся к книжной полке, где лежали школьные учебники.

– Помогите мне, пожалуйста, донести миски с супом. – Делла сняла фартук и бросила на стул. – Все уже готово, я понесу вот эту.

Все в комнате говорило о том, что здесь жил ребенок. То тут, то там попадались на глаза детские вещи, в амбаре он видел пару маленьких перчаток. На ветке дерева во дворе висели качели. Но где же ребенок? Камерон надеялся, что Делла скажет о нем что-нибудь, но этого не случилось.

– Вы, кажется, уже закончили чинить крышу, – сказала она, пробуя суп.

Интересно, что она чувствует при мысли о том, что он скоро уедет? Облегчение, разочарование?

Отодвинув пустую миску, Камерон хмуро уставился на тарелку с картофельной запеканкой. Ему нужно закончить здесь дела и убираться подальше. Но прежде он должен сказать ей всю правду.

Черт побери! За всю свою жизнь он соверши ч всего один трусливый поступок: несколько лет назад приехал сюда, в Ту-Крикс, и так и уехал, не сказав Делле правды. Но на этот раз он все ей скажет. И сделает это завтра.

Но сегодня он еще будет наслаждаться ее редкими улыбками и звуком ее голоса. Камерон посмотрел на нее и вдруг представил себе, какой могла бы быть его жизнь, сложись все иначе.

– Вы что-то не очень разговорчивы, – сказала она, когда они доедали печеные яблоки.

– Просто отвык общаться с людьми.

– То же самое могу сказать о себе, но у меня все немного по-другому. Я без умолку болтаю всякую ерунду. Заговорила вас до полусмерти.

Он смотрел, как она разливает кофе по кружкам.

– Вы позволите задать вам несколько вопросов?

Она удивленно вскинула брови, и Камерон почувствовал, что краснеет.

– Все эти годы… Есть много такого, что меня очень удивляет…

– Например?

– Например, почему вы живете в северном Техасе? Я целый год после войны искал вас в Джорджии.

– Целый год?