Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С трудом удерживаюсь от комментариев… Почему-то считается признаком дурного тона поправлять старших, а мне любой ценой надо сыграть свою роль на обеде идеально.
Наконец, обсудив разбойников, здоровье присутствующих, политические тенденции и веяния моды, мы садимся за стол.
Ингвер превзошла саму себя, наготовив огромное количество блюд. Пахнет все аппетитно, и в обычные времена я бы набросилась на закуски, как беременная волчица. Но сейчас едва прикасаюсь к еде.
Поскорей бы закончились смотрины! Будь моя воля, сир Крёз прямо сейчас безоглядно влюбился бы в Гретту, чтобы мне немедленно позволили приступить к лечению Хродгейра!
— Почему очаровательная Ханна ничего не ест? — неожиданно интересуется гость. Я сижу напротив него. Его, очевидно, раздражает моя полупустая тарелка и отсутствующий вид. А еще, наверно, задевает тот факт, что я не смотрю на него с тем восхищением и обожанием, с которым взирают на него отчим и Гретта.
— Все блюда превосходны, но в особенности я бы рекомендовал копченую медвежатину. Разреши за тобой поухаживать!
Он смотрит вопросительно, ожидая ответа. Замечаю, как взгляды Фрёдов в одинаковом смятении устремляются ко мне. Внимание гостя к моей персоне их не на шутку настораживает, да и мне тоже не по себе. С чего бы богатому щеголю выделять невзрачную простушку?
Мне вдруг приходит в голову, что он пытается сыграть роль благородного сира, покровителя слабых. Наверно, так он набивает себе цену перед хозяином замка и его дочерью.
Эта мысль неприятна. Ведь если я угадала, значит, меня не только Гретта использует в корыстных целях, но и гость тоже.
Попросту говоря, мной сейчас пользуются все, кому не лень.
Чуть резче, чем следует, заявляю:
— Я не голодна, благодарю. Но, возможно, Гретта не отказалась бы от медвежатины?
— Что же лишило тебя аппетита? — продолжает выпытывать франт, игнорируя мою попытку изменить объект его интереса.
— Возможно, слишком сытный завтрак… Пожалуй, я все же попробую медвежатину, — собираюсь положить себе немного мяса с блюда, стоящего неподалеку от меня, чтобы от меня отстали. Молодой человек огибает стол, ловко подскакивает ко мне и нагибается надо мной к блюду, обдавая флером изысканного парфюма.
— Позволь мне выбрать тебе лучшие куски.
Пока он подкладывает мне в тарелку куски пожирнее, я лихорадочно размышляю. Прилагаю колоссальные усилия, чтобы выглядеть при этом бесстрастно и ничем не выдать подступающую панику. К чему все эти реверансы? Что он замышляет? Может, это такая уловка?
Мои одноклассницы перед сном шептались о всяком… Порой, влюбляясь в девушку, мужчины принимаются ухаживать за ее подругой, чтобы сильнее заинтересовать объект своих чувств. Приемчик, конечно, странный и с душком, но по уверениям девушек, чрезвычайно действенный и популярный!
Сир Крёз, щедро навалив мне горку медвежатины, — наверно, исходя из собственных аппетитов — снова усаживается на свое место и задумчиво произносит:
— Я слышал, сир Фрёд, ты собираешься выдать замуж свою дочь.
— Ты верно слышал, — с энтузиазмом отзывается отчим. Его дыхание сбивается от волнения. Одновременно у отца и дочери лица расплываются в широкой улыбке. Наконец-то, разговор зашел на тему, ради которой и затевался обед! Сир Фрёд принимается взахлеб нахваливать доченьку, не скупясь на ложь:
— У Гретты отбоя нет от женихов уже год, с тех пор, как ей стукнуло восемнадцать. Но мы не торопимся. Да, да, не торопимся! Ждем того самого. Чтобы любовь и уважение… Чтобы достаток в семье…
— Поздравляю! Много женихов — это возможность выбрать достойную партию, — отвечает гость, ловко пряча за вежливой улыбкой насмешку. Похоже, блеф хозяина не остался для него незамеченным. — Но уважил ли ты древний обычай наших предков?
— О чем ты говоришь? Какой обычай ты имеешь в виду?
— Прежде, чем выдавать младшую дочь, хороший отец выдает замуж старшую.
Я в растерянности. Куда он клонит? У отчима ведь только одна дочь! Сир Крёз, поглядев на наше единодушное удивление, добавляет:
— После женитьбы на сире Альмире ваши дочери формально стали общими. Твоей старшей дочерью теперь считается Ханна. Поэтому, в первую очередь, ты должен найти мужа для Ханны.
После этого заявления на секунду теряю дар речи. И, похоже, не я одна. У обоих Фрёдов вытягиваются лица и глаза округляются, как у ночных филинов.
Бес их всех подери!
Я надеялась тихонечко отсидеться в стороне, а теперь придется самой за всех отдуваться!
Так. Получается, чтобы Гретта обручилась, я должна ее обогнать. У меня уже должен быть жених. Жених, жених, жених…
Внезапно разрозненные кусочки картинки встают на свое место, и я заявляю гостю:
— В этом доме почитают древние традиции, сир. У меня уже есть жених и мы почти… женаты.
— И кто же этот почти счастливчик? — интересуется гость, недовольно нахмурившись.
— Его зовут Хродгейр, — и добавляю, — он полукровка.
Глава 8
— Полукровка… Но почему? — удивляется сир Крёз. Он, как ни странно, упорно отказывается меня записывать в сумасшедшие. Пытается найти толику нормального в моей аномалии.
— Почему нет? Он сильный, умный, с твердыми принципами, — бормочу, пожимая плечами. По инерции продолжаю думать: и правда, почему он? Почему я так отчаянно хочу помочь ему?
Мне понравилось, что он не сдал старика Скули, даже не попытавшись тем самым спасти свою шкуру. Он не кричал под пытками, и не ныл перед лицом смерти. Не прогнулся перед отчимом, хотя унижением мог бы выклянчить себе прощение.
А еще… Я чувствую в нем загадку. Он интересен мне, как хорошая книга, полная острых ощущений, опасностей и ярких эмоций. Редкий экземпляр. Штучный…
— Взгляните, какое мечтательное выражение появляется у Ханны, когда она думает о своем женихе, — язвительно улыбается Гретта. Я срочно стираю с лица налет всякой мечтательности и возвращаю шпильку:
— Уверена, ты будешь такой же, когда обручишься со своим избранником.
После этого гость отчего-то замолкает, и весь остаток обеда никому не удается его разговорить. Выразительной мимикой сир Крёз не страдает, поэтому считать что-либо по его внешности очень непросто.
В отчаянной попытке привлечь его внимание к Гретте я рассказываю о ее детских шалостях, услышанных когда-то от Ингвер, но все напрасно. Ничего из сказанного не помогает увлечь его в беседу.
Если так пойдут дела и дальше, то потенциальный жених ускользнет у Гретты из пальцев. Тогда у Хродгейра не останется шансов выжить.
Мне кажется, от жары и переживаний я нахожусь на грани обморока. Перед глазами то и дело проплывает туман, застилающий окружающие лица, а голова внезапно становится невесомой, как пух. Каким-то чудом, прихожу в себя под тяжелыми,
