Итак, – он отпрыгнул от просвистевшего в непосредственной близости меча, – где же клеймо? Рука? Нога? Шея? Голем в полу-доспехах, ничего не рассмотреть.

Атака, обманный манёвр – хитрый гад, не повёлся! Ещё атака, ещё обманка, защита, защита, обманка… есть! Кисть голема падает на землю, моментально рассыпаясь, туда же валится широкий браслет с запястья, но под ним ничего нет. Голем потерю конечности как будто и не заметил, снова атакует, и Йару приходится демонстрировать куда больше искусности, силы и скорости, чем он бы хотел. Приходится ещё и подставиться немного, чтобы разбить ошейник, но там тоже нет клейма. Наверное, зрители думают, что он издевается над големом или показушничает – зачем бы иначе альд раздевал своего противника вместо того, чтобы убить. Это те, кто не понимает, так думают. Те, кто понимают… молчат, затаив дыхание. И неизвестно, сколько из них болеет в этой схватке за голема, а сколько за Йара.

Наконец, голем совершенно раздет, а клейма так и нет. Это идёт вразрез со всем, чему учили альда – чтобы глина ожила, должно быть клеймо мастера. А впрочем, вероятно, клеймо просто спрятано, и это плохо, но не так уж сильно – тех, кто на это способен, крайне мало. Это хуже, чем конкретное имя мастера, но лучше, чем ничего. Йар в затяжном прыжке сносит-таки своему противнику голову с плеч, и зрители все как один вскакивают на ноги, захлёбываясь от эмоций. Кажется, он перешёл-таки дорогу Брану, перехватив лавры лучшего бойца этого года, и у взаимной неприязни начинают появляться реальные причины.

Несмотря на осознание грядущих неприятностей – и охота на него открыта, и Бран, подлый гад, затаивший обиду – Йара затапливало адреналином и эйфорией: чем больше выкладываешься в бою, тем слаще победа. На волне эмоций он нашёл взглядом Асию – она сидела на одном из последних рядов, с краю… и смотрела на него. Ничего удивительного, на него сейчас все смотрели. И Камила, признанная красавица, боевой маг с шестого курса и дальняя родственница королевы, недвусмысленно намекнувшая ему пару дней назад, что хочет пойти с ним на бал, и которую он, в общем-то, собирался пригласить, как и подобает осмотрительному и дальновидному альду…

Увы. Все его планы смыло волной адреналина и восхищением в тёмно-серых глазах. Несколько невероятных прыжков на грани возможностей, и вот он уже перед Асией. Преклоняет колено и, утирая кровь с рассечённой щеки левой рукой, протягивает травнице правую, выдыхая:

– Ты пойдёшь со мной на бал?

Альд спятил. Это единственная мысль, которая крутится в моей голове, и она сильно мешает найти слова, чтобы как-то поделикатнее сообщить ему, что я на бал в принципе идти не планирую. Что нет у меня ни платья, ни настроения, ни привычки посещать этот его бал, что я танцевать не очень-то умею, и научиться уже не успеть, так что эти невиданные честь и внимание мне совершенно ни к чему. У меня вообще дежурство в Госпитале в это время! И пока я мнусь и потерянно смотрю на разгорячённого и слегка окровавленного альда, Мальянка хватает мою руку и отдаёт ему. Кажется, она ещё добавляет «Конечно, пойдёт», но это тонет в возобновившихся овациях.

Альд целует мне руку и прыгает обратно, а я поспешно убегаю, не в состоянии вынести пристальные взгляды сотен глаз. Опасливо кошусь на руку – как знать, не заразно ли это альдово безумие? А может, оно передаётся воздушно-капельным путём? Не зря же мне при виде альда как-то не по себе. И место его поцелуя на руке почти что жжёт. А стоит вспомнить, как Йар поймал меня вчера на подсматривании за своей тренировкой, и жечь начинает ещё и щёки.

В таком растерянном состоянии меня и перехватил смутно знакомый молодой человек, в котором я не сразу, но всё же узнала следователя. Настроение мгновенно ухнуло вниз. Что ещё ему нужно?

– Асия, – сказал он, фамильярно подхватывая меня под локоть и разворачивая в противоположном направлении. – Вы уделите мне несколько минут? – И, видя моё нежелание, добавил. – Или Вас вызвать официально через деканат?

Я с тоской бросила взгляд на дверь своей комнаты, до которой оставалось каких-то двадцать-тридцать метров, освободила руку и обречённо кивнула. По крайней мере, он не арестовывать меня пришёл. Может, сообщит что о покушении на нас с альдом? Что хоть за заклятие там было, и от чего умер Ривтер…

Мы чинно усаживаемся на скамье неподалёку от корпуса.

– Итак? – тороплю я следователя. Мне хочется избавиться от его присутствия, как можно быстрее.

– Что Вы можете сказать об Иннаси? – нарочито неторопливо интересуется он, рассматривая меня в упор.

– В смысле?

Я и в самом деле не очень понимаю, что он имеет в виду, но предчувствия у меня не очень-то хорошие.

– Она довольно эмоциональная ведь, да?

Это чистая правда, но я почему-то не решаюсь сказать «да» – возможно, виной всему неприязнь к собеседнику и инстинктивное нежелание рассказывать ему хоть что-то. Я пытаюсь увильнуть:

– Всем молодым девушкам это свойственно, господин следователь.

– Я слышал, что она Вам угрожала… не желаете написать заявление?

Тут уже я начинаю рассматривать следователя в упор, хотя его светло-серые глаза мне неприятны, я бы предпочла смотреть на облака, проплывающие вдалеке. Но…

Устав гадать, задаю вопрос вслух:

– Что происходит?

Некоторое время он молчит, равнодушно и невозмутимо скользя взглядом по моему лицу, а затем произносит:

– Иннаси Аркроу арестована по подозрению в убийстве Антуана Ривтера. Она ведь тяжело переживала разрыв и то, как именно это произошло?

– Тяжело, – соглашаюсь я. Нет, я вовсе не решила отыграться и «закопать» Иннаси, просто врать и отмалчиваться тут нет смысла. Сто свидетелей подтвердят, что Иннаси была из-за всего этого не в себе. Упрямо добавляю. – Но я не думаю, что она его убила.

Вероятно, это гордыня – я не хочу избавляться от неприятностей любыми средствами, я хочу остаться честной и незамазанной, насколько это возможно.

– Почему же? – следователь пытается спросить любезно, но в его голосе слишком много иронии. Дескать, мнение какой-то там недоученной травницы совершенно не к месту и некомпетентно. Я делаю вид, что не заметила, и серьёзно отвечаю на вопрос:

– Она любила его и была уверена, что он вот-вот вернётся.

– Возможно, она поняла, что не вернётся, и в порыве эмоций…?

Я пожимаю плечами.

– Так из-за чего у Вас с ней был конфликт?

Уверена, что ответ на этот вопрос господин следователь знает уже из не менее чем пяти других источников.

– Мне приснилось, что свадьба не состоится. И я сказала ей об этом. Она… расстроилась. Особенно, когда свадьба и в самом деле не состоялась.

– У Вас в роду пророчиц не было? – неприятно усмехается он.

– Были, – серьёзно говорю я. Дожидаюсь, пока из глаз собеседника уйдёт насмешка, и добавляю. – Сестра вот, например.