— А нам не придётся становиться родом?

— Между родом и святилищем нет прямой связи. Оно нужно роду исключительно для того, чтобы поддерживать линию Высших. Род — это прежде всего Высшие, которые не служат князю. А есть у них Аспект или нет — это их внутреннее дело. Вы сейчас с Милославой, к примеру, можете отделиться в род и без всякого святилища, хотя я не представляю, зачем бы это могло вам понадобиться. Вас слишком мало — даже со святилищем не будет гарантии, что у вас возникнет надёжная линия Владения. В один прекрасный момент ваш род может оказаться родом без Высшей или даже вообще без Владеющих. То есть фактически семьёй простолюдинов, причём без гражданства. Такие случаи вырождения известны, несколько родов так и исчезли.

Сегодня день открытий какой-то — за эти полчаса я узнал о Высших и родах больше, чем за последние несколько лет.

— А теперь ответь-ка мне, бабушка, — сказал я, внимательно на неё посмотрев, — что ты на самом деле от меня хочешь? Я верю, что ты не стала бы утаивать что-то жизненно важное, однако тут другой случай. Это, без сомнения, очень ценная информация, но я бы не умер и без неё. Почему ты решила это мне рассказать?

— Такой молодой, и уже такой циничный, — осуждающе покачала головой Стефа. — Но вообще-то я действительно хотела бы попросить тебя об услуге. У вашей семьи два голоса в Совете Лучших, верно?

Совет Лучших Людей при князе был чем-то вроде боярской думы, и у нас действительно было там два голоса. Мать получила голос как Владеющая после аттестации на девятый ранг, а я получил его после совершеннолетия, когда официально зарегистрировался в качестве главы аристократического семейства. Мы не участвовали в работе Совета — мать не хотела тратить на это время, а у меня его просто не было. Однако эти голоса были ценным активом, и ясно было, что их не оставят без внимания. Вот и не оставили.

— Верно, — согласился я. — У тебя намечается важное голосование?

— Через три недели будет решаться вопрос о выдаче нам ограниченной лицензии на добычу. Князь не против, но в Совете у нас есть недруги, и нам нужна ваша поддержка. Я, конечно, понимаю, что Милослава может не захотеть отдать голос Ольге…

— Какие бы у неё ни были отношения с Ольгой, моя мать знает, что такое долг перед семьёй. Она проголосует как надо.

Смоленский вокзал был огромен. Он был раза в два больше немаленького Владимирского, не говоря уж о крохотном Ладожском. Именно сюда приходили поезда из Смоленского и Киевского княжеств, из большей части городов Священной Римской Империи и от греческих христиан. А чуть в стороне тянулись километры путей грузовой станции, где сейчас царила суматоха — туда непрерывно прибывали эшелоны с новым урожаем из Киева, и башни нового элеватора, выкрашенные в весёленький цветочек, уже вовсю принимали первое зерно этого года.

Сегодня вечно хмурая Балтика прислала нам осеннюю морось; мы стояли, повернувшись спинами к сырому пронизывающему ветерку, и болтали ни о чём. Гудок паровоза заставил меня прервать фразу и обернуться — к перрону медленно подползал поезд Константинополь — Новгород.

— Ну наконец-то! — сказала Ленка, глянув на свои часики. — На восемь минут опоздал.

— Напиши жалобу, — хмыкнул я. — Они обязательно ответят, а ты поучишься, как нужно посылать недовольных. Откроешь для себя новый мир и узнаешь, что бить людей вовсе не обязательно.

Серо-голубая туша паровоза поравнялась с нами, и я поморщился от неприятного воя паровой турбины. Мимо проплыл паровозный тендер-цистерна, за ним багажный вагон, и сразу за багажным пошли вагоны первого класса. Наконец, лязгнув сцепками, поезд остановился, и тут же в тамбурах засуетились проводники. Мы рассчитали верно — третий вагон первого класса оказался точно напротив нас. Дверь распахнулась, и вслед за парой каких-то купчин с помятыми лицами в проёме возникла мама.

— О, боги… — тихо сказала Ленка.

Мама была одета в отглаженную выходную форму с нашивками ветерана-вольника. На ремне, подчёркивающем тонкую талию, висела кобура с пистолетом. С её фигурой выглядела она как госпожа из сексуальных мечтаний мазохиста.

— Ну ты прямо валькирия! — восхищённо сказал я, целуя её в прохладную щёку. — А пистолет зачем?

— Дарственный, — ответила она, и добавила, хихикнув как девчонка: — От боевых товарищей.

— Носи его в лечебнице, — посоветовал я. — Поверх белого халата будет смотреться потрясающе. Пациенты будут как шёлковые.

— Они у меня и так шёлковые, — засмеялась мама. Она огляделась вокруг, и заметив носильщика с тележкой, распорядилась: — Вещи из второго купе.

Носильщик с сомнением покосился на её петлицы рядового третьего разряда, но всё же неспешно потрусил в вагон, по всей видимости здраво рассудив, что если у рядовой вольняшки хватило денег на первый класс, то должно хватить и на носильщика.

— Демид, проследи тут, — приказал я водителю. — Пойдём пока в машину, холодно на перроне.

Всю поездку мама с любопытством смотрела в окно.

— Знаете, я как будто в незнакомое место приехала, — с удивлением сказала она нам, — дома высокие, людей столько… кур на улицах нет… уже и непривычно как-то.

— Вот что значит хорошо отдохнула. — засмеялась Ленка. — Мы тебя больше не отпустим, а то ты так и возвращаться не захочешь.

Разговор мы продолжили уже после обеда.

— Мама, так что там было интересного после нашего отъезда?

— Что там может быть интересного? — ответила она вопросом на вопрос. — Вообще, греческие попы там собрались сделать что-то вроде аттракциона, хотят пускать туристов за деньги. А римские возражают, им не нравится, что зеваки будут рассматривать их людей как мартышек в зоопарке. Вот они между собой и переругиваются — пока непонятно, чем там дело кончится. Но аббатство так и осталось за греческими, так что, скорее всего, будет там достопримечательность для туристов. А как у вас дела?

— Нормально, — ответил я. — Учимся. У меня наставницей Стефа, а Лену взяла Алина. Они таким образом укрепляют связи с нашей семьёй, а я, в общем-то, и не против. Нам это тоже выгодно.

— Кстати, чуть не забыла вам сказать. — вдруг вспомнила мама. — Через неделю весь отряд возвращается, они там сейчас свёртывают лагерь и отправляют имущество. Когда вернутся в Новгород, будем отмечать окончание контракта в трактире гильдии. Попы заплатили очень щедро, и народ хочет праздника. Вас тоже ждут.

— Обязательно будем, — кивнул я. — Ты мне по этому поводу вот что скажи — ты собираешься поддерживать отношения с Эриком?

Мама порозовела. Ленка спрятала улыбку — её вполне устраивала роль зрителя и поддерживать меня в самоубийственной миссии она явно не собиралась.

— Кеннер, тебе не кажется, что это тебя не касается? — возмущённо спросила мама.

— Я не собираюсь лезть в твои личные дела, — ответил я, — но в данном случае это не совсем твоё личное дело. Если ты собираешься поддерживать с ним отношения, то мне придётся дать его отряду контракт здесь, потому что ты за ним ездить не сможешь.