– Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Как же тянет патетически закатить глаза! Совсем недавно меня звали «достопочтенный Максим Тревельян», а здесь ко мне обращались «мастер Максим». Лордом называли только моего отца, а потом старшего брата. Наверное, я не сразу привыкну к унаследованному титулу.

Поднявшись по широкой лестнице, я вхожу в гостиную. Здесь пусто, если не считать туго набитых диванов и изысканной мебели времен королевы Анны. Эта обстановка передается в семье из поколения в поколение. За гостиной – оранжерея, откуда открывается великолепный вид на Темзу, Пирс Кадогана и мост Принца Альберта. Каролина в оранжерее. Утопая в кресле, завернувшись в кашемировую шаль, она смотрит в окно. В руках скомканный носовой платок. Глаза красные и опухшие, на лице следы слез.

«Черт».

– Где ты шлялся, мать твою? – встречает меня Каролина.

– Каро… – умоляюще начинаю я свою оправдательную речь.

– Брось свои штучки, недоделок! – рявкает Каролина, оскалившись. Она поднимается, ее кулаки крепко сжаты.

«Черт! Да она и правда разозлилась!»

– В чем я виноват на этот раз?

– Сам знаешь! Я звонила – ты не отвечал. И не раз! Целых два дня!

– Понимаешь, столько дел, надо было обо всем подумать, разобраться…

– Дела? У тебя? Максим, да твое единственное дело – трахать всех, в кого угодит твой член.

Ничего себе картинка. Я даже засмеялся.

Взгляд Каролины добреет.

– Не смей меня смешить, когда я на тебя сержусь! – надув губы, заявляет она.

– Ты здорово жонглируешь словами. Лучше всех.

Я раскрываю ей объятия, и Каролина утыкается мне в грудь.

– Почему ты не позвонил? – спрашивает она, обнимая меня в ответ уже совсем по-дружески.

– Непростое это дело, – шепчу я ей на ухо. – Нужно было все обдумать.

– В одиночестве?

Я молчу. К чему врать? В понедельник у меня была… как ее… Хизер, а прошлой ночью… Как же ее звали? Донна.

Каролина всхлипывает и высвобождается из моих объятий.

– Так я и думала. Слишком хорошо я тебя знаю, Максим. Тебе понравилось?

Я пожимаю плечами, вдруг отчетливо вспомнив, как Хизер обнимала губами мой член.

Каролина вздыхает.

– Ну ты кобель! – с презрением, как всегда в таких случаях, произносит она.

«К чему отрицать очевидное?»

Каролина лучше всех знает о моих ночных приключениях. У нее наготове целый список эпитетов, которыми она не стесняется описывать меня, порицая за неразборчивость в связях.

«Ну да. А сама прыгнула ко мне в постель!»

– Ты, значит, трахаешься с горя, а я тут ужинай с Папулей и Мамулей. Не знаю, как я это вынесла!.. Вчера мне было очень одиноко.

– Прости, – отвечаю я.

Другие слова просто не идут в голову.

– Ты встречался с адвокатами? – Она резко меняет тему и смотрит мне прямо в глаза.

Я киваю. Это еще одна причина, по которой я избегал встреч с Каро.

– О нет, – охает она. – Не смотри на меня так мрачно… Он мне ничего не оставил, да?

В ее широко раскрытых глазах страх переплетается с печалью.

Положив руки ей на плечи, я, как могу, мягко сообщаю:

– Все оставлено трасту, а я единственный наследник.

Каролина всхлипывает и зажимает ладонью рот. В ее глазах блестят готовые пролиться слезы.

– Будь он проклят…

– Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем, – тихо отвечаю я и снова заключаю ее в объятия.

– А ведь я его любила, – едва слышно, тоненьким детским голоском произносит Каро.

– Я знаю. Мы оба его любили.

А еще она обожала титул Кита и его богатство.

– Ты меня выгонишь?

Высвободив из ее кулачка платок, я вытираю Каролине глаза.

– Конечно нет. Ты вдова моего брата и мой лучший друг.

– И все?

Она горько усмехается сквозь слезы. Вместо ответа я касаюсь губами ее лба.

– Ваш кофе, сэр, – сообщает Блейк от входа в оранжерею.

Мгновенно опустив руки, я отступаю от Каролины. Блейк входит, невозмутимый, как всегда, с подносом, на котором поместились чашки, молочник, серебряный кофейник и корзиночка моего любимого шоколадного печенья.

– Спасибо, Блейк, – благодарю я дворецкого, стараясь не обращать внимания на жар, поднимающийся по шее к щекам.

«Я буду все отрицать».

Блейк опускает поднос на столик у дивана.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Пока больше ничего, спасибо, – более отрывисто, чем стоило, говорю я.

Блейк уходит, и Каролина разливает кофе. Я с облегчение вздыхаю и расслабляю плечи. В голове звенит голос матери: «Только не при слугах».

Я все еще сжимаю в руке влажный платок Каролины. Взглянув на голубоватый комочек, я с удивлением вспоминаю обрывок сна, который привиделся мне прошлой ночью… или сегодня утром? Я видел юную деву, ангела. Быть может, Деву Марию или монашку в синей накидке. Она стояла у двери в спальню и оберегала мой сон.

«Что, черт побери, это значит?»

Я совершенно не религиозен.

– Что случилось? – спрашивает Каролина.

– Ничего особенного, – качаю я головой и беру чашку кофе, одновременно возвращая Каролине платок.

– А я, возможно, беременна, – говорит Каролина.

«Как это?»

Оторопев, я молча жду пояснений.

– Кит постарался. Не ты. Ты у нас осторожный до отвращения.

«Что да, то да».

Земля дрожит у меня под ногами.

Наследник Кита! Вот теперь все значительно усложнилось.

– Что ж, если все подтвердится, мы найдем выход.

С плеч будто гора падает: придавившая меня ответственность перейдет ребенку Кита. Однако в то же время мне жаль предстоящей потери.

Титул мой. Пока – мой.

Черт. Как все запутано…

Я на заднем сиденье такси, направляюсь в офис, когда вдруг звонит телефон.

– Привет, старина, – говорит Джо. – Как ты, оклемался?

Голос в трубке звучит очень грустно, и мне не нужно два раза объяснять, что Джо спрашивает, как я справляюсь после смерти Кита. После похорон мы с Джо не встречались.

– Ничего, потихоньку.

– Пофехтуем?

– Рад бы, но никак. Весь день забит. Совещания.