– Василиса… – Знахарка покачала головой и заплакала.

Спустя два дня, когда магия окончательно излечила тело, Василиса решила покинуть деревню. У неё не было сил оставаться здесь. Она не могла смотреть на пепелище, оставшееся от домов тех, с кем Василиса жила бок о бок семь лет.

Майя отнеслась к этому решению с пониманием и собрала для Василисы сумку, полную еды, одежды и трав на все случаи жизни.

Там же нашлось место и для книги Беремира с перстнем, а щепку с Тиргом Василиса спрятала в кожаный мешочек с цветами зверобоя, который обыкновенно носила на груди от сглаза.

– Держи, ночами в здешних местах холодно, – Майя накинула на плечи чародейке плотный дорожный плащ. Василиса обняла травницу.

Попрощавшись и поблагодарив за всё, она отправилась на конюшню – одну на всю деревню. Там её ждала Былинка – рыжая бойкая кобылица, на которой семь лет назад Василиса приехала из родительского дома в Тригорье.

Кобыла радостно поприветствовала чародейку, ткнувшись мордой в плечо. Василиса ласково потрепала лошадь между ушей.

– Уезжаешь? – Она услышала знакомый голос конюха Радомира за спиной.

– Да, нечего мне здесь больше оставаться, – ответила Василиса, набрасывая на Былинку сбрую. Лошадь послушно открыла рот, позволяя вставить удила.

Конюх грустно кивнул.

– Погоди, сейчас я тебе хоть на дорожку чего-нибудь дам.

Собирали Василису всей деревней: набили седельные сумки едой, тёплыми платками, дорожными картами и оберегами. Так что в путь она отправлялась в полной готовности. Даже старый кузнец, вредный и жадный, расщедрился и подарил Василисе серебряный нож.

Чародейка уже запрыгнула в седло, когда подбежала Майя.

– Держи, – протянула знахарка мешочек, в котором позвякивали монеты. – Куда ж ты без единого сребреника собралась.

Сердечно поблагодарив всех, кто собрался её проводить, Василиса тронула поводья и рысцой двинулась прочь из деревни, изо всех сил стараясь не прослезиться и не оглядываться.

На выезде она остановилась у чёрного пепелища, оставшегося от её дома. В радостных лучах осеннего солнца развалины не производили такого пугающего впечатления и выглядели даже мирно. Среди груды пепла Василиса разглядела зелёный побег огурца, уже стелившийся по обломкам. Похоже, заклинание роста так и не рассеялось.

Василиса вытерла слёзы. Она была рада, что уезжает, и благодарила богов за то, что воспоминания о мёртвом наставнике остались смутные, отравленные едким дымом пожара. Так было гораздо легче. Кинув последний взгляд на дом, который за семь лет стал родным, она пришпорила кобылу и больше не оглядывалась.

* * *

До столицы Вольского Царства – Даргорода – предстояло добираться четыре с лишним дня. Тракт пролегал через несколько мелких деревень и два города, в одном из которых располагался крупный порт, подаривший городу незамысловатое название – Порт. Бо́льшая же часть пути – сплошь леса да широкие степи. Василиса, никогда прежде не бывавшая в этой стороне Вольского Царства, всерьез побаивалась заблудиться, отчего при каждом удобном случае спешила свериться с картой, которая, к сожалению, оказалась не слишком точной. Например, на одной из развилок оказалось три дороги, тогда как карта упорно твердила, что их должно быть две.

– Анчутка тебя за ногу, – выругалась Василиса и, поразмыслив с минуту, решила двигаться по средней – общее направление на восток должно было остаться верным.

День выдался жарким, и к обеду выпуклые бока Былинки уже были в мыле. Василиса тоже то и дело вытирала пот с лица и чувствовала, как противные ручейки сбегают по спине между лопаток, а она сама, казалось, намертво прилипла к седлу.

Василиса давно выехала из Тригорского леса в широкую степь, где солнце палило так, что даже дышать было трудно. Чародейка снова развернула карту и вгляделась в обозначения. До ближайшей деревни она могла добраться только завтра ближе к вечеру, а пока тракт будет окружать сплошная степь. Но, если поторопиться, можно попробовать достичь леса до темноты и заночевать на какой-нибудь опушке под покровом деревьев. Василиса извинилась перед Былинкой и решила пропустить обеденный привал. За весь день остановились они лишь однажды, чтобы дать лошади напиться из мелкого ручья.

К вечеру жара спала, и незадолго до заката путница въехала под прохладную сень леса.

Отыскав уютный закуток под раскидистым дубом, Василиса вычистила Былинку, и та с удовольствием принялась щипать сочную влажную траву. Предвкушение спокойного отдыха сменилось страхом, как только зашло солнце. Одно дело представлять себе ночёвку в незнакомом лесу, совсем другое – взаправду оказаться в темноте чащи в полном одиночестве. Каждый шорох заставлял чародейку вздрагивать, озираться по сторонам и напряжённо прислушиваться. То тут, то там ей мерещились тени и чьи-то горящие глаза. Дневной лес всегда был для Василисы другом, ночной – таил в себе неведомые опасности. Но выбирать не приходилось – лес казался ей лучшим местом для отдыха, чем открытое и обдуваемое холодными ветрами поле…

Чародейка развела костёр и, очертив вокруг дерева большой круг, нашептала охранное заклинание, привязанное к огню. Теперь, пока пляшет пламя в центре круга, незваных ночных гостей с плохими намерениями можно не опасаться.

Былинка наелась, тяжело вздохнула и легла, подставив теплу упругий бок. Ночь была холодной, как и все осенние ночи, и Василиса устроилась рядышком с лошадью, плотнее закуталась в плащ и выудила из сумки яблоко. Завидев лакомство, кобылица тут же требовательно подала голос.

– Ну, бери-бери, – Василиса отдала Былинке яблоко и отыскала в сумке вяленое мясо – уже для себя.

Мясо было жёстким и не очень-то вкусным, но Василиса даже не заметила, как съела бо́льшую его часть, закусив ломтем ржаного хлеба и опустошив флягу с водой.

Умиротворённое стрекотание сверчков и размеренное дыхание Былинки успокаивали. Глаза начали закрываться. Звуки ночного леса стихали, уходя на второй план и становясь менее пугающими. Василиса мысленно убеждала себя, что в здешних лесах вряд ли можно встретить кого-то опаснее волка, да и магический круг надёжно защищал их с Былинкой от хищников. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

Чародейка извлекла из мешочка на шее щепку, в которой спрятался домовой, и тихонько позвала его. Ответа не последовало. Тогда она попробовала парочку заклинаний по призыву домашних духов, но Тирг так и не появился. На мгновение она даже успела испугаться, что домовой не успел спастись. Но нет, он был жив – об этом говорила лёгкая, едва различимая пульсация в маленьком кусочке дерева. Василиса нахмурилась. Это значит, что дух не хочет выходить… Конечно, они никогда не ладили, но теперь-то у них кроме друг друга никого не осталось. Почему Тирг не хочет общаться с ней?

Осознание того, что она осталась совсем одна, навалилось на Василису невыносимой тяжестью, камнем легло на грудь и комом встало в горле. Ей стоило больших усилий сдержать подступающие слёзы. Нет, только не сейчас, когда она одна в лесу на пути к неизвестности. Сейчас надо быть сильной. Василиса не могла позволить себе слёз.