— Я бросила его. Это была дурацкая ссора, мне не следовало убегать. Скажи ему, что теперь я все поняла.

Предвкушая встречу, Розмари улыбалась, когда диктовала Фрэнку номер мужа, а потом, на всякий случай, добавила еще и адрес.

Как раз когда Фрэнк убирал записку в задний карман брюк, раздался голос пилота в динамике:

— Леди и джентльмены, через несколько минут мы приземлимся в аэропорту Лейквью. Задержка будет не очень долгой.

Донна надеялась, что не очень. В Лейквью слишком маленький аэропорт. Если по какой-то причине у них действительно мало горючего, выход только один — быстро дозаправиться. А если дело в приборе, настроить его не составит труда. Во всяком случае, они приземлялись.

И их стало на одного больше, чем при взлете. Она улыбнулась спящей новорожденной.

— ...мы приносим извинения за неудобства, — продолжал пилот. — И мы благодарны вам за то, что вы летите самолетом авиакомпании «Веселый ветер».

Донна вздохнула. И надеемся, что после всего происшедшего вы не выберете в следующий раз другую компанию. Она отбросила мокрое полотенце.

— Боже, как я ненавижу задержки.

Фрэнк удивился острому сожалению, уколовшему его при мысли о том, как она выходит из самолета в Сиэтле и сразу попадает в объятия высокого счастливца.

— Не терпится попасть домой? — небрежно спросил он.

Донна и не заметила, что говорит вслух. Взглянув на Фрэнка, она кивнула:

— Да, я не люблю оставлять мальчиков одних надолго.

Не из тех ли она матерей, что окружают своих детей чрезмерными заботами? Его собственная мать предоставляла ему полную свободу. Впрочем, выбора у нее не было. В детстве он был упрямым и всегда абсолютно уверенным в собственной правоте. Повезло же ему, что мать умела все понимать. И терпеть.

— Разве они не с вашим мужем? — Он знал, что это совершенно не его дело, с кем они. Но знал также и то, что не может не задать этот вопрос, надо, в конце концов, выяснить ее семейное положение.

Лицо Донны стало печальным, хоть она и постаралась скрыть свои чувства.

— Я вдова.

Эти слова всегда причиняли боль. Даже теперь, когда прошло столько времени. Она — вдова Тони. Эта мысль обжигала. Покинет ли ее когда-нибудь эта боль? А чувство вины?

Он не имел права радоваться ее горю, и все же тонкий солнечный лучик проник в его грудь. Она — вдова.

Она была замужем.

Фрэнк постарался не допустить на лицо радостную улыбку. Одернув себя, он произнес:

— Простите. Я не хотел задеть больное место.

Донна пожала плечами. Прежде всего, ей самой не следовало пускаться в откровенности с пассажиром. Но в данном случае обстоятельства — она посмотрела на женщину и младенца на полу — оправдывали ее.

— Извинения приняты.

Слева от нее зажглась надпись: «Пристегните ремни». Садимся, подумала она. И очень вовремя.

— Хоть это работает, — пробормотала Донна и посмотрела на Фрэнка: — Вы бы лучше сели и пристегнулись.

Сама Донна не могла оставить Розмари, а посадить молодую маму в кресло не было никакой возможности.

Она опустилась на колени подле Розмари. Если повезет, при посадке не будет проблем, но, если они все-таки возникнут, она возьмет молодую мать под свою опеку.

— Не волнуйтесь, я вас не оставлю, — заверила она женщину.

— Я тоже.

Донна подняла глаза и увидела, что Фрэнк опускается на колени по другую сторону от Розмари. Он легонько положил руку на ее плечо, готовый поддержать в случае необходимости.

— Если нет возражений, я устроюсь тут по соседству. — Он обращался к Донне, но смотрел на Розмари. Молодая женщина была бледнее, чем ему хотелось бы видеть. — Мы сейчас похожи на каких-то авиаспиритов. Как ты себя чувствуешь, Розмари?

— Прекрасно. — Ее глаза сияли, но веки опускались от усталости. — Благодаря тебе. Я умерла бы от страха, — призналась она, — если бы тебя не оказалось рядом.

В этом Донна не сомневалась. К тому все и шло до того, как появился Фрэнк и взял дело в свои руки.

Но Фрэнк только мотнул головой, отметая благодарность.

— С этим делом ты отлично справилась бы и без меня.

Кажется, Розмари ему не поверила.

Едва самолет коснулся бетона и открылась дверь, как на борт ринулись санитары с носилками. Быстрыми, умелыми движениями они устроили на них мать и ребенка. Фрэнк сообщил им все необходимые сведения, после чего спросил у того, что был повыше, в какую больницу они отвезут женщину. Он собирался узнать о ее состоянии, когда доберется до Сиэтла. Он ничего не любил делать наполовину. Да и мужу надо сообщить, где она.

Донна слушала молча. Все выглядит так, думала она, будто для него это действительно важно. Интересно, это искренне или просто он очень хороший актер. В любом случае Розмари от этого лучше, что важнее всего.

— Ты не забудешь? — спросила Розмари, когда ее выносили. — Насчет звонка Дэниелу?

Фрэнк достал листок из заднего кармана и помахал им над головами спешивших к выходу санитаров.

— Не забуду, — пообещал он.

Пассажиры с двух сторон смотрели, как санитары выносят Розмари с младенцем.

— Теперь ты можешь не беспокоиться о совершении добрых дел до конца года, — прокомментировала Донна.

Фрэнк сунул листок обратно в карман.

— Там, откуда я приехал, этого не хватило бы на один рабочий день.

— Кстати, о работе...

Не договорив, Донна направилась к выходу. Она хотела проводить каждого пассажира ободряющими словами. Пока они выглядят не слишком обескураженными задержкой. Она хотела убедиться, что так оно и останется.

Фрэнк отстал и сел. Может быть, дело в маленькой драме, невольными участниками которой стали они оба, может быть, в чем-то совсем другом, но он чувствовал, что эта женщина стала ему близка. И очень интересна. Ему хотелось узнать побольше о миниатюрной брюнетке со сверкающими голубыми глазами.

Увидев Фрэнка сидящим в пустом салоне, Донна удивилась.

— Оттого что вы будете здесь сидеть, самолет не взлетит, — сказала она, подойдя. И почему-то вся напряглась.

— Конечно, не взлетит. Я ждал вас. — Он встал, и только теперь Донна заметила, насколько он выше ее. До сих пор не было времени обратить на это внимание. Он прикоснулся к воображаемой шляпе: — Позвольте проводить вас до аэропорта, мэм?

Напряжение исчезло так же внезапно, как появилось.

— Мне нужно сначала обменяться парой слов с пилотом.

Фрэнк наклонил голову.

— Я могу подождать. — Он ухмыльнулся и развел руками. — Спешить мне совершенно некуда.