он оказался неотличим от вируса Хендра, который нашли в лошадях и людях. Это, несмотря на всю необходимую научную осторожность, дало возможность назвать летучих лисиц как «вероятный» естественный резервуар для вируса Хендра.

Чем больше Филд с коллегами искали, тем больше находили улик, связанных с вирусом Хендра. После первых исследований летучих мышей в дикой природе антитела к вирусу Хендра обнаружились примерно у 15 процентов из них. Этот параметр – процент представителей популяции, у которых обнаружено либо заболевание, либо свидетельство того, что они болели в прошлом, – называется серопревалентностью. Серопревалентность – это основанная на ограниченной выборке оценка, которая позволяет получить представление о том, какой процент всей популяции перенес болезнь. Чем больше команда проводила анализов, тем больше росла серопревалентность. Через два года, проверив 1043 летучих лисицы, Филд и компания сообщили, что серопревалентность вируса Хендра равна 47 процентам. Проще говоря, почти половина крупных летучих мышей, летающих по Восточной Австралии, являлись носителями этого вируса в настоящее время или переносили его в прошлом. Казалось, что вирус Хендра должен вот-вот пролиться на всех дождем.

Ученые публиковали свои находки в научных журналах вроде Journal of General Virology и The Lancet, но кое-какие данные просочились и в газеты. Одна из них вышла с заголовком «Летучие мыши – носители опасного вируса, индустрия скачек под угрозой». Оцепленная конюшня Рейла и заваленная расчлененными лошадьми территория – просто великолепные кадры для телекомпаний, которые лишь подогревали интерес к теме. Некоторые репортажи были на самом деле точными и здравыми, но не все, и уж точно ни один из них не смог успокоить публику. Люди встревожились. После того как летучих лисиц объявили естественным резервуаром, да еще и с высокой серопревалентностью, их репутация, и без того уже подмоченная похожими проблемами в прошлом, еще сильнее испортилась. Летучих мышей никогда особенно не любили, но теперь в Австралии их невзлюбили особенно.

Один выдающийся тренер скаковых лошадей изложил мне свои взгляды на эту тему на ипподроме в Хендре в солнечный субботний день во время перерыва между скачками.

– Вирус Хендра! – взорвался он, едва я упомянул этот микроб. – Они не должны его допускать!

«Они» – это некие государственные служащие.

– Они должны избавиться от летучих мышей! Эти летучие мыши вызывают болезнь! Они висят вниз головой и срут на себя!

(«Это вообще возможно? – подумал я. – Кажется маловероятным с биологической точки зрения.)

– А еще они срут на людей! Все перевернули с ног на голову – это люди должны срать на них! Зачем они вообще нужны? Надо от них избавиться! Почему этого еще не сделали? Потому что сентиментальные «зеленые» не позволяют! – ворчал он.

Мы сидели в «Баре для своих», куда пускают только профессионалов, связанных со скачками; меня туда впустили, потому что я сопровождал Питера Рида.

– Государство должно защищать людей! Защищать ветеринаров, таких, как наш друг Питер! Бу-бу-бу, бу-бу-бу и еще бу-бу-бу!..

И так далее. Этот тренер, легенда австралийских скачек, был невысоким, задиристым, как бойцовый петух старичком лет восьмидесяти, с зачесанными назад седыми волосами. Я был гостем в его клубном доме, так что обязан был проявить уважение – ну, или, по крайней мере, определенное снисхождение. (К тому же, справедливости ради, этот разговор состоялся вскоре после того, как от вируса Хендра умер еще один человек – доктор Бен Каннин, ветеринар из Квинсленда; он заразился, когда лечил больных лошадей. Смертельный риск для конников и экономический риск для всей скаковой индустрии Австралии был, несомненно, очень высок.) Когда я мягко намекнул, что хочу процитировать слова этого тренера в книге, он немного смягчился, но суть его слов осталась прежней.

К «сентиментальным зеленым» он относил и опекунов летучих мышей. Но даже эти мягкосердечные активисты испугались, когда ознакомились с накапливавшимися данными. Их беспокоили две вещи, которые приходилось как-то балансировать: с одной стороны, вирус еще сильнее испортит репутацию летучих мышей, и начнутся призывы к их истреблению (вроде тех, что прозвучали из уст старого конника); с другой стороны, они сами могут заразиться, ухаживая за летучими мышами. Эта «другая сторона» стала совершенно новой проблемой. Им пришлось крепко задуматься о своих обязательствах. В конце концов, они же любят летучих мышей, а не вирусы. Относятся ли вирусы к дикой природе? Большинство людей считают, что нет. Несколько опекунов попросили взять у них кровь на антитела, и с этой просьбы началась широкомасштабная программа, которую быстро организовала и возглавила Линда Селви, молодой врач-эпидемиолог из Квинслендского университета.

Селви обратилась в организации опекунов дикой природы на юго-востоке Австралии, и ей удалось найти 128 опекунов летучих мышей, которые согласились сдать анализ – или даже настоятельно об этом просили. Вместе со своими помощниками Селви взяла кровь у участников программы и попросила их заполнить небольшую анкету. Анкеты показали, что многие из этих людей поддерживали длительный близкий контакт с летучими лисицами – кормили их, держали на руках, часто получали царапины или укусы. Один опекун получил укус в ладонь от летучей лисицы с положительным анализом на вирус Хендра. Самым неожиданным результатом исследования Селви стал процент носителей антител среди опекунов летучих мышей: он оказался нулевым. Несмотря на месяцы и годы близких контактов, несмотря на царапины, укусы, контакты со слюной и кровью, ни у одного человека не обнаружилось иммунологических свидетельств заражения вирусом Хендра.

Доклад Селви был опубликован в октябре 1996 года. Тогда она была аспиранткой. Позже она возглавила отдел заразных заболеваний в министерстве здравоохранения Квинсленда. Когда мы встретились за чашечкой кофе в шумном брисбенском кафе, я спросил ее:

– Кто вообще эти опекуны летучих мышей?

– Я не знаю, как их описать, – ответила Селви. – Ну, наверное, люди, которые очень любят животных.

– И мужчины, и женщины?

– В основном женщины, – сказала она и осторожно предположила, что у бездетных женщин больше времени и желания заниматься подобным «суррогатным материнством». Обычно они забирают животных домой, где устанавливают большую удобную клетку, в которой летучие мыши могут спать, когда за ними не ухаживают. Мне казалось удивительным, что настолько близкие отношения между летучими мышами и людьми, особенно учитывая такой высокий уровень серопревалентности у животных, не привели ни к единому случаю заболевания у людей. Ни один из 128 опекунов, участвовавших в исследовании Селви, не имел антител к вирусу.

– Что это сказало вам о природе вируса? – спросил я у нее.

– Что ему требуется некий усилитель, – ответила она, намекая на лошадей.

5

Давайте ненадолго отвлечемся и вспомним о болезни под названием ящур. О ней слышали все. Все смотрели фильм «Хад»[7]. Но большинство людей