– Джемма! – донеслось до нее с другой стороны улицы.

Девушка бросила прощальный взгляд на витрину и рванула к хозяину. В попытке не наступить на чинно вышагивающую по тротуару кошку, она снова отдавила кому-то ногу, извинилась и побежала дальше. Лучше гнев прохожего, чем недовольство магически одаренного животного! Коты в Готрэйме и за его пределами по праву считались существами уникальными. Они обладали изворотливым умом, независимым характером и особым зрением, недоступным людям. Потому, наверное, именно кошки зачастую являлись компаньонами ведьм и колдунов. У Джеммы до ее фальшивых похорон тоже была кошка. Только взять четвероногую подругу с собой в гроб и обречь на последующие скитания девушка не рискнула. В доме дьера Аттамса о ней позаботятся куда лучше. Да что там… муж сестры превратит жизнь Вишенки в сказку и лично будет приносить ей свежих мышек на завтрак, обед и ужин. Ведь это не чья-то кошка, а ее, Майлы, как любил называть Этьен свою подопечную. Ведьмочка на секунду зажмурилась, вспомнив черты мужчины, от которого бежала с еще большим рвением, нежели от служения в храме богини-сестры. Если второе можно было решить с помощью откупа, то с первым все было куда сложнее.

Хватит! Ее теперь зовут не Майла и даже не Джимджеммайла, а просто Джемма! И фамилию она возьмет ту, которая была у нее до оформления опекунства. Только удостоверится, что дьера Ганн уладила вопрос с храмом, заработает немного денег и… закажет у мастера-артефактора новый медальон, удостоверяющий личность. К чему вообще надо было давать ей фамилию Аттамс? Глупость! Мало кто это делает, а он, став ее опекуном, зачем-то поступил именно так. И она, пребывая в трауре по сестре, легко согласилась с тем, что они теперь одна семья и фамилия у всех должна быть одинаковая. Но нет больше той Майлы… нет, и точка! На Южном кладбище она покоится в лиловом гробу. Вернее, там похоронена ее прошлая жизнь!

Дьер Дорэ укоризненно покачал головой, когда ведьмочка наконец до него добралась, однако на сей раз промолчал, отомстив иначе. Небольшой сверток, опущенный им в корзину, сделал ее практически неподъемной. Девушка чуть не выронила свою ношу, но, кряхтя и пыхтя, словно древняя старушка, приготовилась стойко тащить отяжелевшее лукошко дальше.

– Что ж ты хилая-то такая? – насмешливо протянул гробовщик, наблюдая за ее стараниями. – Да и дар у тебя… бездарный! Лучше бы ко мне синяя или красная ведьма попала. Не знаешь, на этой неделе никого с факультета стихийников хоронить не собираются? А то вдруг повезет, и я в гробу более подходящую безработную недопокойницу найду.

Девушка угрюмо помотала головой и скорчила рожицу пожалостливее.

– Ладно, поставь корзину и жди меня здесь, немощь бледная. – С этими словами Эдгард исчез за непрозрачной дверью лавки.

Джемма тут же приободрилась и принялась с удовольствием осматриваться. Витрины, вывески, экипажи – ей нравилось все. Главное, на свое отражение случайно взглядом не наткнуться, а то сразу настроение портится. И парням не улыбаться по привычке – а то они на эту личину «белой поганки» только кривятся. И, как назло, симпатичные попадаются. А вон тот рыжий, с зелеными глазами и длиннющими ресницами, так и вообще красавец! Дорогой костюм, ухоженные волосы, стянутые в короткий хвост, и манеры такие… аристократические. Явно мальчик не из бедных, возможно, даже сынок кого-то из местной знати. Эх, и где он был, когда Джемма еще сдавала выпускные экзамены в школе ведьм и делила с подружкой комнату в общежитии, не зная, что ждет ее после возвращения домой. Словно почувствовав пристальный взгляд, парень медленно обернулся.

«Ну вот, сейчас ка-а-а-ак скривится, будто что-то кислое съел, – уныло предположила девушка, но, вопреки ее ожиданиям, рыжеволосый чуть прищурился, скользя взглядом по фасаду за «блондинкой», по людям за ее спиной, и… остановился на Джемме. Нарочито медленно поправил рукой, затянутой в белую перчатку, отворот черного пиджака с какой-то изящной нашивкой, разглядеть которую ведьмочка со своего места не могла. А потом улыбнулся странной, загадочной улыбкой, превратившей его и без того красивое лицо в необыкновенно притягательное. Девушка даже дышать перестала, зачарованно глядя на незнакомца. А тот подмигнул ей и, махнув на прощанье, скрылся в арке.

– Перегрелась? – раздался за плечом голос гробовщика.

– А? – с трудом вырвавшись из плена приятных мыслей, произнесла ведьмочка.

– Чего улыбаешься, как пришибленная? Перегрелась, говорю? Ничего, в холодильной в себя придешь! – как-то слишком уж зловеще прошипел Эдгард и тоже улыбнулся, но, в отличие от рыжего красавчика, мрачно-предвкушающе, словно задумал какую-то гадость.

«Неужели опять полы мыть заставит в надежде, что я воспользуюсь последним пунктом составленного ночью контракта и сама от него уйду? – загрустила Джемма. – А вот и нет, дьер гробовщик! Работой ты меня не напугаешь, трупами тоже… разве что приставать начнешь, хотя и эту проблему можно решить, если будет желание». – Она смерила его оценивающим взглядом, но, заметив, как черная бровь мужчины вопросительно приподнялась, быстро переключилась на стоящую у ног корзину.

На вид дьеру Эдгарду было лет тридцать пять – сорок. Внешностью он обладал не отталкивающей, хоть и несколько мрачноватой из-за черной одежды и обычно угрюмого выражения лица. Будь сердце ведьмочки свободно, она бы наверняка заинтересовалась этим мужчиной, сейчас же ей не хотелось даже думать о возможности таких отношений. Наемница и работодатель – идеальный вариант! А если гробовщик все же попытается перейти границы дозволенного, что ж, она всегда сможет отправиться искать счастья на материк или… сдастся на милость победителя, который, в отличие от дьера Аттамса, копию покойной жены в ней не увидит! Последняя мысль причинила почти физическую боль и пробудила тоскливые воспоминания. Как он там… дурак упрямый? А как девочки?

– Домой пошли, бесполезная ты моя! – скомандовал гробовщик голосом далеким от того, который предпочитают воздыхатели в общении с будущими пассиями.

Легко подхватив корзину с покупками, он зашагал вниз по улице. Ведьмочка, опомнившись, бросилась следом. Она была счастлива, что не ей приходится тащить эту громадину. А еще потому, что недавние опасения беспочвенны, ибо дьера Дорэ куда больше интересуют гвозди да покойники, нежели ее женские прелести. А может, причина ее хорошего настроения крылась в многообещающей улыбке незнакомого юноши, напомнившего Джемме о беззаботных годах, когда все мысли ее вертелись вокруг учебы и вечеринок, устраиваемых женской и мужской школами магов и ведьм. Отчего-то в душе жила уверенность, что встреча с рыжим отнюдь не последняя, и это интриговало.

В доме дьера Дорэ

Эдгард, достав со стеллажа коробочку с особо стойким гримом, задумчиво повертел ее в руках, глядя на голубоватый оттенок испещренной морщинами кожи одной из усопших, которым следовало завтра утром выглядеть наилучшим образом. Ведь это будет последний парадный выход в их жизни. Две старушки-близняшки прожили долгую жизнь и, как часто бывает с единорожденными[18], умерли в один день, дружно подавившись косточками из вишневого компота. Совпадение, конечно, навевало подозрения, но уверенные в воле судьбы потомки предпочли дорогому расследованию такие же недешевые похороны, тем самым сэкономив, ибо обряд погребения старым любительницам вишни проводить бы все равно пришлось. Будь бабушки моложе семидесяти пяти лет, причины их смерти выясняли бы городские власти, но… обе женщины разменяли уже девятый десяток, потому их случай мало интересовал горгон. А вот гробовщик, признаться, подумывал над тем, чтобы приглядеться к старушкам повнимательней. Причем не только снаружи, но и изнутри.