– Ты нам покажешь свой дворец? – спросил Фред, явно находясь под большим впечатлением от того, что увидел вокруг.

По правде говоря, Луи только этим утром передал мне ключи, и у меня самой еще не было достаточно времени, чтобы осмотреть все здание. Я немного нервничала, потому как упорно пыталась разложить свои вещи, но ни один из ключей не подходил для того, чтобы открыть нужную дверь, ни в доме, ни в погребе.

– Что твой мужчина прячет в вашем подвале? Башню донжон?

Это предположение, произнесенное Соней, отнюдь не выглядело столь же невинно, как бы это выглядело в книге по средневековой архитектуре. С тех пор как я рассказала ей об эротических фантазиях моего мужчины и когда она сама стала невольной свидетельницей этого в «Отеле де Шарм», Соня постоянно подшучивала на эту тему.

На ее глазах невинный ангел, с трудом представляющий себе, что такое секс, превратился в любительницу БДСМ, и для нее это стало неиссякаемым источником веселья.

– Ты думаешь, что в таком случае мы не перепробовали бы уже все приспособления?!

– Покажи!

– Увидишь во сне!

Что касается снов, для них была отведена, пожалуй, главная комната в нашем особняке. Здесь Луи больше, чем в какой-либо другой комнате дома, заботился о сохранении оригинального стиля эпохи, переработав внушительное количество документов, позволяющих увидеть подлинный стиль работ Луи Висконти. И, между прочим, на сегодняшний день это была единственная законченная комната, где все уже стояло на своих местах, вплоть до самых мелких деталей интерьера. В спальне можно было в полной мере оценить мастерство столяра Бенара, который старался делать вещи наиболее близкими к оригиналу: кровать, сделанная по всем канонам античного искусства, с изголовьями разной высоты, комод, створки которого украшали фарфоровые медальоны, два кресла из красного дерева, стулья из такого же материала, большое наклонное зеркало на ножках, туалетный столик с высеченными из мрамора головами египтянок и, наконец, канделябр. Все это вместе уже носило элемент избыточности, однако здесь был еще камин из красного мрамора, украшенный фигурками из позолоченной бронзы.

– Ну что же, госпожа Маркиза, – насмешливо воскликнула Соня, – ты здесь не детей будешь плодить, а, по крайней мере, золотые слитки!

Ни я, ни Фред ничего не ответили на ее замечание, настолько метко она попала в самую суть. Я спрашивала себя, что случится с нашей сексуальной жизнью, такой безудержной, легкой, спонтанной, здесь, в этой строгой атмосфере, чопорном интерьере, отяжеленном веками. Конечно, существует старая добрая теория, что стены впитывают в себя все эротические воспоминания, которые остались от наших славных предков. Но смогут ли эти воспоминания пробиться сквозь толстый слой штукатурки и новой живописи? Что останется здесь от сладких стонов мадемуазель Марс? По правде говоря, стоило бы, наверное, лучше подумать об идее донжона, он бы мог сохранить наше либидо, и наша любовь не задохнулась бы среди всего этого золота и драпировок.

Звонок в дверь – я слышала его в первый раз – прервал мои размышления, и я поспешила спуститься на первый этаж, чтобы исполнить новую для меня роль хозяйки дома.

За голубой дверью, слева, рядом с колонной, вырисовывался тяжелый силуэт Армана, который держал в руках корзинку для переноса животных.

– Здравствуйте, Эль.

Я не видела его с того самого момента, как покинула церемонию бракосочетания и неосторожно вернулась на улицу Тур де Дам, прежде чем пойти в «Отель де Шарм» к Луи. Я до сих пор слышу, как он кричит вдогонку босоногой беглянке в грязном подвенечном платье: «Эль! Вернитесь!»

Недовольное мяуканье Фелисите вызвало во мне это ностальгическое воспоминание. В любом случае что бы он смог сказать мне в тот день? Какие слова могли бы помочь мне изменить решение и забыть мою любовь к Луи?

– Здравствуйте, Арман, – прошептала я.

Я… я не знала, что сказать. Он был верным слугой Дэвида и тем самым как бы принадлежал к враждебному лагерю. Лагерю, представители которого не постеснялись обратиться к Луи меньше чем через месяц после произошедшего и выставить ему счет за несостоявшуюся свадьбу. Щедрый старший брат оплатил все до последнего сантима, ничего не пересматривая, не пересчитывая, не комментируя, вплоть до гонорара приглашенных артистов, что и без того покрывала страховка. Лагерь был настолько враждующим, что Дэвид даже не появился на похоронах Мод, моей матери, и никак не выразил своего соболезнования. Ни открытки, ни цветов, ни сообщения. Даже эсэмэски. Ничего, что могло бы показать, что он хоть немного разделяет боль моей утраты, в то время как Луи проявил столько сочувствия и внимания по отношению ко мне, он меня так поддерживал, выслушивал столько, сколько мне было это нужно, находил простые, но верные слова, которые могли меня успокоить, знал, когда лучше помолчать и просто дать мне поплакать на его плече, потому что ничего другого уже не оставалось.

– Я принес вам Фелисите.

– Спасибо, – сказала я и взяла пластиковую корзину.

– Мне очень жаль, я не хотел выставлять счета с того дня, как вы переехали… но Дэвид настоял на том, чтобы мы довели до конца это дело.

– Я все понимаю. Не переживайте.

– Отношения между Синусом и Косинусом не улучшились за последние месяцы. Результатом их драки стала новая жертва на прошлой неделе.

– Жертва? – я сделала вид, что меня взволновало это известие.

– Старый Минг, который оставался еще от отца Дэвида и Луи, Андре.

Жертв такого рода Дэвид мог сделать массу. Новость заинтересовала меня только потому, что мне хотелось узнать причину.

– Анабель, я не знаю, как вам это сказать…

Он теребил свой шерстяной жилет, как девочка, смущаясь, теребит подол платья.

– Что ж, тогда не говорите, – сказала я, сама того не желая, несколько резко.

– Были некоторые обстоятельства, которые, вопреки всему, привели к нашему разрыву.

Он был такой трогательный, что я даже не обратила внимания на черную машину за его спиной, припаркованную в нескольких метрах поодаль.

– Знаю…

– Я хочу сказать, что, даже понимая и разделяя гнев Дэвида, я все равно очень привязан к вам.

– Да, вполне естественно, что у вас осталась привязанность к Луи, – постаралась уклониться от разговора на эту тему я.

– Не только к нему, – настаивал Арман. – К вам тоже.

С этими словами он крепко и неловко обнял меня, все произошло так быстро, что от неожиданности я выронила из рук корзинку с Фелисите, которая недовольно мяукнула.

Арман отпустил меня только тогда, когда со стороны дороги до нас донесся крик. В это же самое время хлопнули дверцы машины, и от роскошного автомобиля к особняку поспешили две тонкие элегантные фигуры.

– Арман!

Это был Дэвид, облаченный в безукоризненно сидящий на нем костюм. Во взгляде моего несостоявшегося супруга сквозила некая растерянность, так не вязавшаяся с горделивой осанкой и высокомерно поднятым подбородком. Рядом шла Алиса, еще более бледная, чем обычно. На короткое время отвернувшись от Армана, я начала судорожно рыться в своей сумочке в поисках ключа от Дюшенуа. Я носила его с собой, надеясь при случае вернуть владельцу. Мне хотелось сделать это лично, хотя можно было и преспокойно бросить ключ в почтовый ящик. Ключ найден, и я попыталась всунуть его в руку управляющего, но он быстро отдернул ее от меня.