— Так вы полагаете, я домогаюсь роли? — Он откровенно расхохотался. — Ошибаетесь, это в мои планы не входит. Кино не моя стихия. Но будь я здесь хозяином, ассистентке, вроде вас, я не позволил бы столь бесцеремонно обращаться с кем бы то ни было. Так где ваша хозяйка, милочка? Ну-ну, не стройте из себя дурочку. Где она?

— О'кей, — бросила Бранч. — У вас две минуты на то, чтобы немедленно убраться отсюда.

— В самом деле?

Ситуация начала забавлять Тео.

— Вы прервали съемки. Спугнули коня…

— Вашу звезду, хотели вы сказать, — ухмыльнулся он.

— Смейтесь-смейтесь, но если мы не найдем Скакуна…

Рената вдруг смолкла. А что, если и в самом деле лошадь не найдется или ее придется искать несколько дней? А каждый день простоя группы будет затягивать на шее «Трибуны» все более жесткий узел. Она знала, что на глазах людей ни в коем случае нельзя распускаться, раскисать, но ничего не могла с собой поделать. Губы ее задрожали, скривились. Вся ее бравада исчезла. Она шмыгнула носом и кончиками пальцев коснулась предательски повлажневших уголков глаз.

Тео оторопел.

— Ради бога, только не плачьте, — Тео постарался придать голосу мягкость. — Если я вас обидел, то приношу свои извинения.

— Я и не плачу, — свирепо возразила Рената. — Я никогда не плачу…

— Оно и видно, — пробормотал Тео и сделал то единственное, что в таких случаях делают мужчины: стремительно шагнул, обнял и поцеловал ее в дрожащие губы.

Позже, когда Теодор Анджер попытается найти объяснение своему поступку, он скажет сам себе, что у него просто крыша поехала. Иначе с чего бы стал обнимать эту разбушевавшуюся мегеру?

Нет, мозг не отключился полностью! Тео все четко контролировал и тут же уловил, как затаила дыхание и замерла толпа, когда его рот накрыл женские губы. Сразу же ощутил их яростное сопротивление, которое только подхлестнуло его не останавливаться на полдороге. И правильно, иначе он не почувствовал бы, как эти губы сладки и горячи. Наверное, такой представляется пища изголодавшемуся человеку: обжигающей, но и сладчайшей…

Ему в голову внезапно пришла безумная мысль, будто и он голодал всю жизнь и до сих пор не насытился. Забыл тот волнующий ток, когда словно пузырьками закипает кровь и необъяснимой волной захлестывает тело. И хотя голос разума нашептывает: отпусти, разве не видишь, как женщина сопротивляется, — все напрасно, руки еще крепче сжимаются, как бы сами собой.

Ее губы мягчеют под натиском, безвольно расслабляясь, еще миг — и они раскроются, ответят на настойчивый мужской призыв. Боже, как невыразимо прекрасен этот момент, таящий обещание.

Тут у себя за спиной Тео услышал смех, а потом и голос.

— А ну-ка покажи ему, Рена!

Это ошеломило его. Рената Бранч?.. Не может быть, бред! Он невольно отшатнулся, ослабив объятия, и тут же получил хлесткую пощечину.

— Ублюдок!

Глаза Бранч сверкали. Она — сама ярость. Без сомнения, готова испепелить его. Тео и поверил бы этому, если бы секунду назад не ощущал ее чувственную реакцию, таившую безграничную страсть.

Этого еще не хватает, мелькнуло в голове Тео! Меня не поймаешь, детка. Да будь ты сама Клеопатра, я сумею с тобой справиться.

— Даю вам одну минуту, чтобы сесть в машину и убраться отсюда к чертовой матери!.

Тео уже взял себя в руки и с издевкой ответил:

— На вашем месте я не стал бы предъявлять бы ультиматумов. Не прикидывайтесь невинной овечкой, мадам! По части предварительного секса, так сказать, на разминке, вы классная специалистка. Отлично работаете. Могу представить, каково с вами в более интимной обстановке, а не на публике! О-ля-ля!

Что за отвратный сукин сын! Мало того что он прилюдно поцеловал ее, так еще и позволяет оскорбительные намеки. Да она ни во что не ставит этот наглый поцелуй, хотя на секундочку ей показалось, что готова растаять в его объятиях. Чушь! Мужик застал меня врасплох — только и всего.

Однако столь очевидная мысль, в которой убеждала себя Рената, напрочь меркла перед ее ощущениями — губы горели огнем, а тело все еще трепетало.

Яркий румянец залил ей щеки. Резко высвободившись из крепких мужских рук, Рената развернулась и двинулась сквозь толпу, расступившуюся перед ней, к вагончику на колесах, служившему на натурных съемках одновременно костюмерной, гримерной и кабинетом для режиссера Чеса.

Тео догнал ее, стальными пальцами сжал плечо.

— Нам нужно поговорить.

— Мы уже поговорили, — процедила сквозь зубы Рената, обернувшись на пороге вагончика. Затем властно распорядилась: — Чес, избавите вы меня, наконец, от этого господина? Или вы в жизненной ситуаций такая же размазня, как и на съемочной площадке?

Воспользовавшись коротким замешательством, с каким усатый в эспаньолке воспринял выговор в свой адрес, Тео придержал ногой дверь, уже готовую захлопнуться перед его носом.

— Я должен представиться.

— Нет необходимости. Мне плевать, кто вы такой! — отрезала Рената.

— Вы уверены? — не без издевки произнес Тео.

— Абсолютно!

Что-то в его интонаций заставило Ренату насторожиться, ее вдруг охватила неясная тревога от того, сколь высокомерно, покачиваясь с пятки на носок, мужчина окатил ее холодным взглядом, полным презрения.

— Меня зовут Теодор Анджер…

Пару часов спустя Тео нетерпеливо вышагивал по ковру приемной офиса «Трибуны». Миг торжества, который он испытал, глядя на поверженного врага, миновал. Но это цветочки. Рената Бранч еще узнает, что значит быть до конца уничтоженной. Уж он не упустит удовольствия отыграться и потешиться!

Его раздражали и эта невзрачная приемная, и мышка-секретарша Энн, по распоряжению хозяйки угощавшая его кофе, и то, что Бранч позволяет себе паузу. Наверное, собирается с мыслями — он ведь в самом деле поставил ее в аховую ситуацию. Нои она не лыком шита — заставила Тео тащиться за своим роскошным серебристым «ягуаром» и глотать пыль, а сейчас мурыжит в приемной.

— Проклятье! — бурчит Тео.

— Вы что-то сказали, мистер Анджер? — робко переспросила мышка-секретарша.

— Я сказал, мне надоело мерить пол шагами.

Та заморгала.

— Мистер Анджер, сэр, мисс Бранч пригласит вас, когда сочтет это возможным.

— Да что вы говорите?

Мышка стала спиной к двери, преграждая ему путь.

В крошечной ванной комнате при своем кабинете Рената успела смыть с себя пыль, надела шелковое платье цвета слоновой кости, которое всегда держала на всякий случай во встроенном шкафу. Оно шло ей, но вряд ли поможет в сложившейся ситуации.

Она мучительно искала приемлемый выход и должна его найти, просто обязана! Вот уж чего и вообразить не могла, что судьба сведет ее с наследником Билла таким образом. Как угодно, но не также?..