«Да в чем дело, урядник? Мы и собирались перенести кладбище. Я при тебе говорил об этом…».

Закончить я ему не дал:

«Ваши люди сегодня грабили могилы, а жандармы задержали моего казака, который попытался этому воспрепятствовать».

«Не может быть, – театрально удивился Кошкин, – кто грабил, кто задержал? Ничего не пойму. Давай-ка, братец так, я во всем разберусь. Виновных, если такие есть, накажу. Перезахоранивать мы пока больше не будем, до городского совета почетных граждан. Куда, разумеется, пригласим и вашего представителя. А казачков уведи».

«Господин Кошкин, – ответил я, – поклянитесь здесь и сейчас перед всеми, что вы не прикоснетесь, до решения вашего совета, который не пройдет без меня, именно меня, к могилам и прямо сейчас же отпустите моего человека. Иначе я вернусь сюда, уже с вооруженными казаками, и никакие жандармы вас не спасут, сколько бы их ни было».

Выражение лица губернатора опять сделалось кисло-печальным на какое-то время. А не в далеке появилось человек десять жандармов. Тогда я вынул из кабуры пистолет и остался стоять, держа его в опущенной руке.

«Конечно, клянусь и обещаю», – вдруг выдал Кошкин. Я развернулся на месте и, продолжая держать пистолет, удалился. Подоспевшие жандармы молча, по-волчьи озираясь, провожали меня взглядом. Я забрал казаков с Михайловки и отменил тревогу. А через час в тюрьму явился Сыч. Между прочим, продукты нам продолжали поступать без сбоев, но денежное содержание прекратилось еще с месяц назад.

ДАМА В ЧЕРНОМ

Вечером я лежал у себя в доме, где я снимал две комнаты, на кровати и размышлял. В донесении в штаб я все изложил довольно-таки развернуто. И мне оставалось только дожидаться ответа. А сейчас меня томила некая неопределенность. Конечно, бросать Ставрополь нельзя, но и так оставаться все не может. Необходимо подкрепление. С фронта его не оторвут. А Казачий край далеко. С ним вообще нет связи.

Мои мысли прервал стук в окно. Я подошел. За ним стоял мальчик лет двенадцати. Открыв окно, услышал от него быстрое:

«Господин казак, вас ожидает одна дама, в парке, совсем рядом. У пруда».

Паренек сразу убежал. Не ловушка ли, подумалось мне? Взяв пистолет, с которым я более не оставался, я вышел на улицу.

Возле самого маленького озерка я увидел одиноко стоящую женщину во всем черном. Шляпка с долгими полями и вуаль не давали разглядеть лица. Я подошел. Незнакомка, дождавшись меня, пошла не спеша по тратуарчику.

«Давайте зайдем не много глубже в парк», – сказала она еле слышно.

«Явно ловушка, – подумал я и сказал, – да кто же вы?».

«Тихо, тихо, – последовал ответ, – я Настя, как сказать, вроде жены Башки».

«Вот тебе раз. Ну, все ясно, – решил я, – сейчас начнет просить его выпустить, либо устроить свидание, или что-то передать».

С подобным я несколько раз уже сталкивался за время службы надзирателем. Просили пронести записку какому-нибудь арестанту. Даже деньги предлагали. Конечно, я оказывался.

«Так, дамочка, – твердо сказал я женщине, – передавать я ничего вашему Башке не буду!».

«Да прошу же потише. Нас не должны увидеть. Я не за этим».

Гуляя по лесной тропе, мы все дальше заходили в самую чащу, а Настенька все говорила и говорила. Я узнал и много совершенно мне не нужного, и много вполне заслуживающего внимания. Из ненужной была информация о том, что эта молодая женщина долго прожила в Ставрополе с матерью. Отца она никогда и не знала.

С детских лет мать, сама занимающаяся проституцией, водила дочь на уроки музицирования. На танцы. На что-то там еще. Говорила дочери всегда так:

«Ты должна быть очень милой и с виду непреступной, как наша Крепость. Только тогда ты сможешь очаровать купца или офицера. И тебе никогда не придется заниматься тем, чем приходится мне».

За купца средней руки выскочить замуж удалось. Но продлился этот союз не долго. Муж выпивал и гулял, а потом и вовсе нашел себе театральную артистку. Талантов у той было побольше, чем у Настеньки. А ее саму закружил ветер приживальщицы. Не будучи откровенной проституткой, она встречалась с женатыми мужчинами, правда, каждый раз только с одним единовременно.

А вот из заслуживающего внимания слов собеседницы я узнал следующее: когда постепенно «местной элите общества» она надоела, то Настеньки пришлось немного опуститься до «полуэлиты» Ставрополя. Рестораны сменились кабаками. В одном из них она и познакомилась с Башкой. Его смелость и вольные мысли понравились женщине. К тому же, деньги, которые он неизвестно где брал, у него были постоянно.

Это обстоятельство не то, чтобы ни удивляло женщину, наоборот, очень ободряло. Но в скором времени ей это стало казаться странным. И не ворует, и не работает. Но угощает по вечерам всех подряд в кабаках. Его же призывы к насилию вообще стали пугать Настю.

А как-то ночью, совсем недавно, еще до ареста, Башка выпивал в соседней комнате их дома с дружками. Насти нездоровилось, и она рано ушла спать. А когда посреди ночи проснулась выпить воды, то случайно услышала жуткий разговор из-за приоткрытой двери. Дружков Башки уже не было. Находился в той комнате сам он и один купец. Настя его узнала сразу. Это был господин по фамилии Михно. Так его все и звали в городе.

Настя знала, что он груб, жесток, но главное – готов из-за выгоды пойти на что угодно. Как-то этот господин даже продал саму Настю заезжим южным купцам. Когда жил с ней в прошлом году. Точно также подслушав разговор, как и в этот раз, женщина все поняла и сбежала из дома Михно. Прямо посреди ночи в одной сорочки.

Вот и сейчас она очень испугалась. Ей показалось, что купец пришел за ней. Однако, прислушавшись, Настя поняла, что речь идет не о ней.

«Так что, поможешь мне казаков выгнать из города?», – говорил Михно.

«Да как я тебе это сделаю, отец родной, – спрашивал полупьяным голосом Башка, – я же не губернатор».

«И с ним решим, поможет, чем сможет, – продолжал купец, – ты свою часть выполни. Надо бы мужиков возмутить».

«А нас ни того?», – спрашивал опасливо хозяин дома.

«Да что того? Кучка их осталась. Серьезные люди заинтересованы. Оттуда (откуда именно купец не уточнил). Денег не пожалеют. Да и кто они? Это же камендачи, не боевые казаки. Тыловики-обозники, что от них ждать? Только тюрьму охранять и могут. На свою задумку некие господа уже много вложили денег. Останавливаться не намерены. Все равно получат что хотят, с нами или без нас.

Так что лучше бы помогать. И мне много обещано. И