голосом произнесла я. – Разве не я здесь хозяйка? Или этот дом мне уже не принадлежит?

- Дык, не знаю я… - всхлипнула девушка и взмолилась: – Барышня, я прошу вас, не злите вы ее! Беситься начнет Мария Петровна, все взвоем!

- А ну-ка, помоги мне одеться, - попросила я, глядя на себя в зеркало. – Сейчас пойдем вместе баню топить. И не бойся ничего.

Бедная Акулина побледнела, но ослушаться не посмела. Она достала какое-то простенькое платье из старого ситца и натянула его на меня. Потом девушка свернула мои волосы в обычный узел и жалобно вздохнула.

- Барышня, ей-Богу, может, в бадье помоетесь? Чего на рожон-то лезть?

- Я сказала в бане, значит в бане, - отрезала я, направляясь к дверям. – Кто у нас бани топит?

- Мужики, барышня, кто ж еще? – Акулина семенила рядом со мной, заглядывая в глаза. – А что если Мария Петровна увидят?

- И ничего. Я что в своем доме не могу в бане помыться?

- Можете, Ольга Дмитриевна, конечно, можете… Ох, беда…

Мы вышли во двор, и у меня даже дыхание перехватило от увиденного. Здесь я успела побывать лишь на террасе, а остальное открылось только сейчас. И это было невероятно, необычно, словно специально для меня построили декорации к историческому фильму… Парадный двор, раскинувшийся перед домом, просто поражал своими размерами. Здесь были разбиты цветники, имелось несколько фонтанов и все выглядело довольно ухоженным. Значит, у семьи какие-то средства все же имелись, чтобы поддерживать все это великолепие. Возможно, долги появились не так давно?

Я спустилась по лестнице с широкими ступенями и оглянулась. Белоснежная усадьба походила на дворец. На входе в дом возвышалась величественная колоннада, а на фронтоне красовались замысловато переплетенные инициалы. Наверное, они принадлежали владельцу усадьбы. Отцу Ольги или деду, а может, и прадеду.

Около главного дома размещались хозяйственные постройки. Предположительно кладовые, конюшни, псарни, комнаты для слуг и, скорее всего, баня.

- Зови мужиков, пусть топят, - сказала я Акулине, разглядывая красивую беседку, увитую плетущимися розами. – А я здесь, на свежем воздухе посижу.

- Так вот и Селиван с Афанасием, - девушка махнула рукой мужчинам, выходящим из конюшни. – Подите сюда! Барышня зовут!

* * *

- Ты посмотри на нее! Она плевать хотела на мой запрет! – Мария Петровна стояла у окна, наблюдая за падчерицей. – Что случилось с тихой, покорной Ольгой?! Это исчадие ада совершенно не похоже на саму себя!

- Что-то случилось, матушка? – Николай подошел к матери и тоже посмотрел на Ольгу, раздающую распоряжения мужикам. – Наша Оленька выздоровела?

- Она чуть не убила меня! – взвизгнула женщина, потирая запястье. – Ты не представляешь, что я испытала, когда эта змея набросилась на меня!

- Ольга напала на вас? – удивился Николай. Его глаза забегали, видимо, он вспомнил свою позорную капитуляцию. – Невероятно… Что с ней происходит?

- Я уверена, что это последствия удара головой! – воскликнула Мария Петровна и посмотрела на сына гневным взглядом. – Я ведь предупреждала тебя, чтобы ты не прикасался к ней! Что за блажь, Николя?! Ты понимаешь, что если ты лишишь Ольгу невинности, нам не удастся избавиться от нее с выгодой для нас!

- Господи, пара поцелуев это не смертельно, маменька! – раздраженно ответил молодой человек, поправляя прическу. – Я не желаю обсуждать с вами такие интимные вещи! Они касаются только меня!

- Она могла бы свернуть себе шею, падая с лестницы! И что тогда?! Как бы мы отдавали долги его милости?! – Мария Петровна ударила его кулачком в грудь. – Но сейчас дела обстоят не лучше! У Ольги повредился разум, и барон может отказаться от нее!

- Ладно, что вы предлагаете? – Николай отошел подальше от взвинченной родительницы. – Какие наши действия?

- Есть у меня одна идея… - задумчиво протянула мачеха, глядя, как Ольга заходит в беседку, увитую розами. – И чем быстрее мы ее приведем в исполнение, тем будет лучше для нас.

- Надеюсь, вы не собираетесь ее сдать в дом умалишенных? – хохотнул Николай, на что Мария Петровна зло сказала:

- Ты в своем уме?! У нас совершенно другие цели!

- Что она делает? – молодой человек удивленно смотрел на бегающих слуг. – Что ей взбрело в голову?

- Она распорядилась растопить баню! – сквозь зубы произнесла женщина. – Я запретила, но она пошла наперекор! Какая же дрянь… Ну ничего, недолго тебе осталось…

Глава 7

После бани я почувствовала себя намного лучше. Поднялось настроение, появилась бодрость, да и вообще теперь все выглядело немного иначе. Я еще поборюсь за свое существование. Если мне не удалось выжить в своем мире, то придется приспосабливаться к этому. Истерить, впадать в депрессию - не выход из положения. Не такой у меня характер.

На ужин мне принесли гречневую кашу, вареную курочку и целую плошку квашеной капусты. Плюс к этому какой-то травяной чай, который мне показался горьковатым, и я выплеснула его в окно. С удовольствием откушав, я улеглась поудобнее, чтобы получить настоящее удовольствие от чистого тела на свежем белье. Нужно завтра выйти на разведку. Осмотреться, понять что происходит, как живет усадьба, о чем люди говорят… Я громко зевнула, потом еще и еще, а потом провалилась в сон.

Мне снилось, что я плыла на белоснежной яхте. Ласковое солнышко светило на меня, лежащую на палубе, ветерок обдувал со всех сторон, мерное покачивание, от которого кружилась голова. Покой убаюкивал. Как же хорошо… Но тут с моей головы порывом ветра сдуло шляпу. Она упала на мое лицо и словно прилипла. Мне было трудно дышать через плотную рогожку, я попыталась смахнуть головной убор, но он будто растекался по голове, превращаясь в… мешок?!

Я резко распахнула глаза. Никакого солнышка, никакого ветерка, осталось лишь мерное покачивание. Мозг лихорадочно заработал, пытаясь понять, что происходит. Так это меня несут в темноте с мешком на голове! Ах, ты ж зараза…

Первым моим желанием было вырваться, устроить какой-нибудь погром, но я вдруг решила поступить иначе. Нет, сначала нужно узнать что происходит.

- Маленькая, а такая тяжелая! – раздался недовольный мужской голос. – Прям мешок с камнями, а не девица!

- И не говори, Гришка! Надоели эти барины со своими капризами! Теперь ему девицу подавай! Все равно ведь жениться на ней собрался, на черта