Долетающая из ресторанчиков музыка, теплый ночной бриз, тихий рокот прибоя, яркие звезды… Несмотря на обстановку, прогулка рука об руку сейчас совсем не казалась романтичной. И даже пугала. Но сил сопротивляться уже не осталось.

– Никос! – Понимая, что нельзя сдаваться, она все-таки попробовала высвободиться. – Что ты делаешь?

Остановившись, он посмотрел на нее сверху вниз.

– Принимаю ответственность.

Густой низкий голос с едва уловимым акцентом, раз и навсегда покоривший ее сердце.

– За что? За меня?

Выпрямившись, она посмотрела ему прямо в глаза.

– За моего ребенка.

Серена удивленно моргнула. Неужели он думает, что, если станет изображать из себя защитника, она безропотно подчинится любому его решению? А потом примет его предложение, и они будут жить долго и счастливо? Но тогда ребенок будет расти, четко понимая, что связала их всего лишь ошибка, а такой судьбы она никому не желала. И уж тем более собственному малышу.

– Для этого тебе совершенно не нужно идти со мной в гостиницу.

Да и вообще она бы сейчас предпочла остаться одна, чтобы подумать и оценить обстановку. Разговор прошел совсем не так, как она рассчитывала, и все из-за его лжи и обмана.

Так приятно чувствовать, как его рука вновь сжимает ее ладошку, вот только все остальное… Не зная, как реагировать на прикосновения этого незнакомца, Серена до сих пор испытывала влечение к привычному Никосу, и эта взрывоопасная смесь грозила свести ее с ума.

– Давай завтра все обсудим.

– Обязательно. Только не здесь, а в Афинах.

Никос быстро шагал по пляжу, увлекая ее за собой, и, хотя Серена отлично понимала, что радоваться ей сейчас нечему, где-то глубоко внутри вновь проснулась надежда. Может, все сложится еще не так уж и плохо? Они уже подошли к полюбившейся ей семейной гостинице, когда до нее наконец-то дошел смысл его слов.

– В Афинах? – Она поняла, что спросила вслух, только когда Никос удивленно на нее обернулся.

– Разумеется. У меня там дом и работа, так что туда мы и поедем.

Онемев от изумления, Серена лишь молча на него уставилась. С чего он взял, что она куда-то поедет?

– Назови хоть одну достойную причину, почему я должна куда-то с тобой ехать, когда ты с самого начала мне врал?

Если он прямо сейчас развернется и уйдет, сумеет ли она когда-либо себя простить, что не сможет объяснить ребенку, где и чем занимается его отец?

– Причина только одна, но ее и так более чем достаточно. Ты носишь моего ребенка.

При свете ламп она наконец-то смогла как следует разглядеть острое угловатое лицо, от которого так и веяло властной решимостью. Наверное, именно так он и выглядит на собраниях совета директоров или чем он там на самом деле занимается.

– Ребенка, которого ты не хочешь.

Бросив это обвинение, она поняла, что замерла на пороге истерики. Как же она от всего устала! И после целого дня пути мечтала только о том, чтобы отдохнуть. Или, вернее, ей нужно было отдохнуть, а вместо этого приходилось спорить и сопротивляться, не позволяя Никосу подавлять ее своей волей. Один раз он уже соврал, а значит, соврет и второй. Как и ее собственный отец.

– Здесь нечего обсуждать, собирайся. Самолет уже ждет.

Как же сложно сопротивляться, когда где-то глубоко внутри она до сих пор надеется на сказку из разряда «и жили они долго и счастливо»… Может, они все-таки смогут раздуть тлеющие угли и воскресить горевший между ними огонь? Моргнув от яркого света, Серена вздохнула. Ничего этого не будет.

А потом еще Никос что-то коротко приказал администратору на греческом, и она окончательно пришла в себя.

Хочет она того или нет, ей придется с ним съездить, просто чтобы окончательно со всем разобраться. Никос – отец ее ребенка, и она обязана хотя бы попытаться решить все миром. Но на этот раз она будет сильной, и он не сумеет сделать ей больно.

Никос неожиданно притянул ее к себе чуть ближе и обнял. Только что-то ей подсказывало, что все это представление устроено исключительно для администратора.

– Не волнуйся, мы уже совсем скоро сядем в самолет, и ты наконец-то сможешь отдохнуть.

– Отдохнуть?..

Краешком глаза Серена видела, как улыбается администратор, искренне радуясь воссоединению любящих сердец; даже интересно, знает ли он, кто такой Никос на самом деле?

– Я же вижу, как ты устала.

Легонько погладив по плечу, Никос ласково поцеловал ее в лоб.

– Пойдем заберем твои вещи.

Не в силах сопротивляться, она безропотно позволила увести себя наверх, всем телом ощущая его близость. И лишь оказавшись перед дверью, начала искать в сумочке ключи, сразу же вспомнив о звонках. Но это потом. Сперва нужно разобраться с Никосом.

– Ты специально остановилась в том же номере? – поинтересовался он, усмехнувшись.

Переступив через порог, она огляделась по сторонам.

– Нет, но, видимо, они меня запомнили, вот и поселили здесь же.

В номере все осталось по-прежнему, и на какую-то долю секунды Серене показалось, что за окном снова лето, и они пришли сюда, чтобы в очередной раз насладиться пьянящим ароматом свободы и друг другом.

Как же она его тогда любила… И верила, что он тот самый мужчина, уготовленный ей самой судьбой…

– Это все? Один чемоданчик?

Вопрос вернул ее к действительности.

– Я же уже сказала, что прилетела просто потому, что считала правильным сообщить тебе эту новость лицом к лицу, и не собиралась здесь задерживаться. Да и незачем мне было оставаться, после того как ты ясно дал понять, как относишься к отцовству.

– Неправда, ничего такого я не говорил.

Никос опасно прищурился, и Серена сразу же поняла, что задела за живое.

– Осознав, что после той ночи ты можешь стать отцом, ты пришел в ужас. И не пытайся этого отрицать.

– Неправда. И ты это и сама отлично знаешь.

Никос придвинулся еще ближе, и ее сердце сразу же бешено забилось, словно целый табун диких лошадей.

– Знаю? – выплюнула она, надеясь, что он не понимает, как сильно на нее действует. И этот густой низкий голос… Но как бы там ни было, нужно держать себя в руках.

– А оно ведь никуда не исчезло, верно? То притяжение, что неудержимо тянуло нас друг к другу. В этом номере, в этой постели, ночь за ночью.

Буквально утопая в голубых глазах, Серена вспомнила их первую ночь, когда Никос без конца ее целовал, дразня и лаская. И тогда она точно знала, что хочет до конца отдаться этому мужчине, и готова была на все, лишь бы он догадался, как сильно она его любит.

Тогда она сразу же поняла, что между ними возникло нечто особенное, нечто такое, что, возможно, ей больше ни разу не доведется испытать. А теперь она снова смотрела в глаза этому же человеку, но на сердце давила неподъемная тяжесть. Потому что для него в той связи не было ничего особенного. Обычный курортный роман, о котором потом и вспоминать незачем.