Он сфокусировал на ней взгляд бегающих светлых глаз в обрамлении рыжеватых ресниц и энергично замахал руками.

– Ой, это вы?! Муза?! Нет, не может быть!! Ну, вы, Муза, даете! Ну, даете! Ну, даете! – тряс он головой.

– Что я даю? – сморщилась Муза от его слюны, разбрызгиваемой в радиусе метра.

– Выглядите лучше, чем я мог предположить, вот что! Красавица! Никогда бы не предположил! Такая женщина! Такая женщина!

– Спасибо.

– Пойдемте, пойдемте, Муза моя! Мы обязательно сейчас найдем столик и выпьем чего-нибудь! – увлек ее на эскалатор Алексей.

Наверху располагалась свободная зона со стульями, столами и множеством кафе быстрого питания. Муза всей спиной чувствовала, каким взглядом Григорий проводил их странную парочку.

«Не всем же везет, как его жене, – подумала Муза с долей грусти. – Такие красивые и богатые всегда бывают заняты. А мне досталось это чудо, других слов просто нет. Но любой человек имеет право на счастье, и я в том числе, хоть и дура… Может, Григорий и прав, я ничем не обязана этому мужчине, могла бы и не подходить к нему, раз сразу не понравился…»

Алексей же ходил вокруг столов со стульями, на которых сидели люди. Походка Алексея стала еще более странной, Муза видела, что люди смотрят на них, и ей стало стыдно за своего спутника. Она постаралась отстать от него на несколько шагов, чтобы не думали, что они вместе. Но он постоянно оборачивался и кричал на весь зал.

– Все занято! Все занято! Ты посмотри! Вот ведь Москва! Одни проезжие! То есть приезжие! Это ужасно! Ужасно! Скоро нам, коренным москвичам, негде будет сидеть, нечем будет дышать и нечего будет есть, они все съедят!! Это же не люди, это – саранча!

По его лицу из-под шапки с меховой оторочкой тек пот, еще бы! Ведь в помещении было очень тепло. Алексей наворачивал уже третий круг вокруг столиков, и Муза не выдержала:

– Алексей, извините. Не обязательно сидеть за столиком! Мы можем просто походить по торговому комплексу, – робко предложила она, и тут совершенно неожиданно нарвалась на всплеск агрессии.

Алексей резко остановился и выпучил на нее глаза, резко перейдя на «ты»:

– Да ты с ума сошла?! У меня такой тяжелый рюкзак! Буду я ходить тут! Сесть нам надо, и точка!

Муза даже опешила.

– Ну, хорошо. Вон там, вдалеке, есть кафе, где просматриваются свободные места, – предложила она.

– Там очень дорого. Там дорого! Там дорогое кафе, – обливался потом Алексей.

Муза поняла, что еще немного – и она потеряет сознание. Внезапно Алексей сменил гнев на милость и потащил ее к кафе, державшемуся особняком от общей массы.

– Дорого, дорого, дорого, – все время повторял он, чем вгонял ее в краску.

– Вы не волнуйтесь, у меня есть деньги, и я сама за себя заплачу, – тут же сказала Муза и сразу же получила вторую порцию агрессии.

– Да ты с ума сошла?! Ты хочешь меня унизить? Если ты с мужчиной в кафе, ты не можешь платить! Я сам это сделаю, тем более ты меня так долго ждала, я опоздал! Я первый раз не смог прийти! – снова выкрикнул он.

Муза уже не знала, что ей говорить, она очень остро чувствовала, что этот мужчина реально не в себе. А как вести себя с психическими больными, она не знала, не работала она психотерапевтом. Но чисто интуитивно Муза понимала, что она не должна ему перечить, только соглашаться, так меньше агрессии выплескивается наружу. Официантка принесла им по объемному меню, но она сразу же сказала, что будет пить только кофе.

– Десерт? – уточнила официантка, рискуя навлечь на себя гнев Алексея.

– Я не голодна! Только кофе, – быстро ответила Муза.

– Хорошо тебе, ты можешь кофе пить, – сказал Алексей, – а я болею, принимаю таблетки.

«Это видно, мог бы и не говорить, что болеешь…» – отметила Муза.

– Мне кофе нельзя, – закончил мысль этот жуткий мужчина, наконец-таки снимая с себя шапку и являя миру светлые жиденькие волосы, прилипшие от пота к голове в форме яйца.

Музу даже затошнило. Она отвела взгляд и вздрогнула, потому что увидела, как через столик от них присаживается Григорий и внимательно смотрит в меню. Муза почему-то густо покраснела, а Алексей в это время очень громко выяснял у официантки, что входит в состав их домашнего морса.

– Клюква… – растерялась девушка.

– Это понятно, что клюква! А что еще?! Может, брусника, малина? И какая вода и какой сахар или заменитель? А можно мне заменить сахар на мед? Что-то советуйте уже, не стойте столбом! – Досталось и официантке. – Мед-то полезен! Я, правда, вспотею еще сильнее, но что делать? Кофе-то мне нельзя! – Он так долго и нудно все это выспрашивал и выяснял, что официантка уже закатила глаза, понимая, что это может никогда не закончиться.

Алексей словно узнавал рецепт какого-то очень сложного блюда, а шеф-повар не хотел раскрывать его рецептуру. Наконец взмокшая официантка удалилась от их столика и подошла к столику Григория.

– Почему вы наш заказ не отдаете в обработку? – заорал покрасневший Алексей ей вслед.

Девушка испуганно посмотрела на Алексея.

– У меня электронный блокнот, ваш заказ уже поступил на кухню, – пояснила она, изумленно и несколько испуганно хлопая ресницами.

А Муза, между тем, встретилась глазами с темными и весьма впечатляющими глазами Григория и снова покраснела. Гриша сам первый отвел глаза и начал заказывать. За это время Алексей просто свел с ума свою даму. Он начал рассказывать о своей работе, вернее, о том, что его преследуют одни заговоры и неприятности, организованные недругами и предателями. То есть его на работу не берут, а берут исключительно женщин, потому что существуют скрытые «гонения на мужчин».

Муза согласно кивала головой, дабы не гневить рассказчика и не провоцировать его, она эти приступы уже видела. Она-то прекрасно понимала, почему его не брали на работу. Если бы она была работодателем, то вызвала бы ему психиатрическую помощь, а не предложила работу. Потом Алексей плавно перешел на свою семью, то есть на двух бывших жен. Естественно, обе они оказались самыми худшими, самыми непонимающими на свете склочными бабами. Самое страшное, что сделала одна из жен: она не понимала, что он все время болеет. Она его, больного, выгнала из дома! Представляешь? Больного человека с температурой выгнала из дома за фруктами для их дочери!

Муза понимающе кивала головой. Но она не понимала совсем другое: как это чудо, с такой явной агрессией, умудрилось жениться два раза? В голове родилось страшное, но очень подходящее к случаю слово «шизофрения». Именно это заболевание протекало с затишьями и явными обострениями. В данный момент имело место явное обострение. Алексей брызгал слюной, лицо его то краснело, то бледнело, а глаза почему-то смотрели на ее губы или грудь, причем взгляд был каким-то мутным, несфокусированным. Муза посмотрела на Григория испуганно, но он не внял ее тревоге, потому что с аппетитом что-то ел с большой тарелки. Только теперь она оценила то, что он рядом, все-таки хоть какое-то знакомое лицо. Ей давно принесли кофе, а Алексею – напиток, больше напоминающий компот с какими-то плавающими красными ягодами. Он все время вылавливал эти ягоды, отжимал их о край чашки и потом долго смаковал с жутко противным присвистом и причмокиванием. Музу тошнило.