лентяй были понятны, и с ними было ясно, как себя вести. Новый Кайлес с речами о жертвах… пугал.

- Я понял, что ты настроен серьезно, - выдохнул тяжело, заставляя себя успокоиться, - слова словами, посмотрим на дела. К лорду Тигрельскому не приближайся. Я попробую что-нибудь придумать. И учти, любая, - Харт подчеркнул, - жалоба со стороны студенток, и я с удовольствием проголосую, чтобы тебя вышвырнули вон.

- Ты ему веришь? – спросил Харт у Лиестра.

К первому брату он наведался тем же вечером. Надо было вернуть камень и обсудить проблему.

- Доверие – сложная вещь, - пожал плечами Первый, - я вижу, что он действительно пытается найти решение. Ты знал, что он ставил опыты на себе? У него вся грудь, плечи и живот в контурах?

- Где столько камней взял? – пробормотал Харт, привыкая к мысли, что кузен не только издеваться над братьями умеет.

- Уж не знаю, - развел руками Лиестр, - но мне кажется, что девочке он действительно желает помочь.

- Или обезопасить себя как декана, - с сарказмом заметил Харт. Его все еще уязвлял визит кузена, возложенная на него проблема с лордом Тигрельским и заявление о «жертвах».

- Какие бы не были у него мотивы, я склоняюсь к тому, что контур – единственное решение, кроме блокировки. К тому же нам пора двигаться дальше. Ты знаешь, сколько детей каждый год гибнет от выбросов? Огневики страдают больше остальных стихий. Стабилизирующий контур может стать решением проблемы для сильного дара.

- Если преодолеем настроение общества и нас не разорвут за опыты над детьми, - качнул головой Харт. Он, как никто другой, понимал, что корона не может делать то, что ей хочется. Сначала требуется подготовить почву под реформы и только потом, с поддержкой хотя бы части общества, проводить изменения.

- Я в тебе не сомневаюсь, - похлопал его по плечу Первый, - и уверен, что ты справишься, но этот случай предлагаю пока держать в тайне.

Харт вздохнул, представляя лицо отца, когда он огласит все доводы… Как раз такие «тайны» его величество ненавидел больше всего на свете.

- Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, ах, Жоржетта, вся жизнь моя вами, как солнцем июльским, согрета*…

- Лорд Кайлес, а на каком языке вы поете? – осведомился тонкий девичий голосок и старательно пропел, идеально повторив мотив: - Ах, Жоржетта.

Кайлес с недовольством воззрился на стоящую перед столом Майру. Открыл было рот ругнуться и закрыл с чувством бессилия перед вбитым с детства правилом: при девочках ругаться нельзя. Выразился гораздо более красочно и витиевато, но уже про себя. Руки же суетливо сгребали карточки с личными делами студенток, судорожно запихивая их в ящик стола. И чувствовал себя лорд под горящим любопытством детским взглядом, точно маньяк, застуканный на месте преступления.

Откашлялся. Взгляд продолжал выбивать из равновесия. Но хоть страха в нем сегодня не было… И Кайлес поздравил себя с маленькой победой.

Всю неделю он принимал дела факультета у уходящего на пенсию декана – хотя, что там было принимать… Пара десятков менталистов, у остальных такие крохи дара, что курсанты больше спали на занятиях, чем занимались на самом деле.

Кайлес был здесь исключительно из-за Майры. Заглядывал на занятия первого курса. Ненавязчиво мелькал перед глазами, приучая к себе. Рассказывал веселые истории ее группе. Расщедрился на пару подарков с Земли и даже пообещал свозить туда Майру на прогулку, если она продержится без срыва до праздников. Словом, пытался завоевать доверие, прежде чем завести разговор о стабилизирующем контуре. Да и после Зимних праздников, когда ему на голову свалится целая стайка девиц, не до выстраивания отношений будет. Тут самого не порвали бы.

Кайлес пододвинул к себе чистый лист.

- Тебя стучаться не учили? – спросил недовольно, принимая строгий вид. После того, как его застали за мурлыканьем фривольной песенки, надо было восстанавливать авторитет.

Майра потупилась. Засунула руки в карманы штанов.

- Я стучал, - буркнула.

Кайлес вздохнул.

Отложил в сторону лист, на котором успел вывести единственное слово: «Выжить».

- Как ты стоишь? - спросил раздраженно, мысленно пририсовывая этому бедствию вместо курсантской формы платье. Он уже распорядился об особой форме для менталисток – дабы обезопасить остальных от девиц с опасным даром - и даже отправил тройку эскизов ректору на утверждение. Один нормальный и два срисованные с японского аниме – исключительно с заботой о бодрости ректорского духа. Как ему позже доложили – ректор орал так, что слышно было на половину центрального корпуса. Зато нужный ему вариант был утвержден незамедлительно, дабы не истязать взор новыми развратами.

Так вот Майра даже в воображаемом платье оставалась курсантом. Зашитые в стены кабинета амулеты разрушали иллюзию – Кайлес видел перед собой худющую девчонку с криво стриженными волосами. Но эти ссутуленные плечи... Носки ботинок внутрь и лицо такое, словно она вот-вот шмыгнет носом и вытрет его рукавом кителя!

Кайлес поморщился, ощущая порыв подойти и выдать носовой платок. Сдержался, понимая, что девчонка шарахнется в сторону.

- Плечи расправила! Руки из карманов! Голову выше! Ноги ровно!

- Не-е-ет, - застонал, - не по стойке смирно! Ты можешь стоять по-человечески?!

Майра, застыв навытяжку, точно курсант на построении, посмотрела удивленно. В глазах читалось совершенное непонимание поставленной задачи.

Кайлес не выдержал, выскочил из-за стола.

- Вот смотри, - замер напротив, ощущая себя полным идиотом, - представь, ты - тростиночка, - он повел плечами, копируя любимый жест одной актрисы - любимой им целых три месяца, - грудь вперед, голова, точно у тебя там корона, которую нельзя уронить. Поняла?

Майра неуверенно кивнула. Кайлес проклял тот день, когда он вообще заинтересовался этим чудом.

- Тебя чему-то учили?

Моргание в ответ.

- Ты год ходила в женскую школу. У вас там должен был быть этикет, - Кайлес жестом обрисовал нечто невидимое, - танцы, манеры.

- У нас первый год в основном медитации были, - ответила Майра, расслабляя стойку, отчего руки опять поползли в карманы брюк.

Кайлесу тяжко вздохнул, хотя придраться было не к чему. Правило: первый год все силы на пробуждение дара и минимум занятий, действовало одинаково для всех, вне зависимости от пола.

Он вернулся за стол.

- А этикет – Майра сморщила носик, качнулась с пятки на носок, низ кителя встопорщился