Сам я чувствовал себя совершенно здоровым, кроме того, что по какой-то причине, постоянно ощущал тихий звон в ушах и периодически накатывали тактильные галлюцинации — мне казалось, что меня задевают метелки невидимого одуванчика. Ана осмотрела меня и сказала, что ничего страшного не видит. Мы предположили, что это последствия воздействия магии скелле, которая меня почти убила. Сама девушка после стычки стала задумчивая и молчаливая, и неохотно реагировала на мои попытки взбодрить ее. Меня это беспокоило гораздо больше, чем шум в ушах, так как я знал, что, если женщина молчит, значит — она думает. А это всегда страшно, потому что, если она молчит, то ты никогда не узнаешь, что она задумала, пока она не сделает это.

Из ведра дул прохладный воздух. Я набрал высоту и вдали стали заметны строения монастыря фисиков. Сужавшееся ущелье взбиралось дальше к основаниям горных хребтов, огибая невысокий скалистый холм, на котором рассыпались ярко-белые строения жилищ монахов. На самой макушке выделялись несколько зданий очевидно построенные еще древними — большой округлый купол центрального из них возвышался над холмом и ущельем в целом. Я убрал тягу, и машина зависла, медленно дрейфуя — надо было искать место для посадки. Сесть на крышу здания, чтобы потом появиться как будто из ниоткуда, тут было невозможно. Можно было совершить посадку внизу, на краю русла реки, но в таком случае, нам предстояло искать тропу, по которой ходили монахи — не факт, что она проложена по дну ущелья. Наконец, мы могли открыто приземлиться среди строений — рядом с древними зданиями была достаточно большая площадка, которую я сейчас пытался осмотреть через подзорную трубу. Немного посовещавшись, мы решили, что нам уже надоело прятаться, тем более что поголовье скелле в этих местах, мы, похоже, существенно проредили.

К площадке рядом со строением, увенчанным большим куполом, мы подобрались практически незамеченными, но, когда я завис над ней, приноравливаясь к ветру и зданиям, на пространстве внизу появилось множество людей — некоторые показывали на самолет, кто-то призывно размахивал руками, большинство беспорядочно перемещались по площадке препятствуя посадке. Я в очередной раз пожалел, что не предусмотрел окно, или хотя бы люк в полу пилотской кабины — ориентироваться было необыкновенно трудно, приходилось крутится на месте, чтобы осмотреться. Учитывая, что надо было удерживать машину против ветра, вертеться приходилось и в прямом, и в переносном смыслах.

Когда мы выскочили из кабины самолета, нас уже встречало множество людей — все они были однотипно одеты в уже знакомые нам то-ли рубашки, то-ли халаты, однако тройка протиснувшаяся непосредственно к нам отличалась оранжевой полосой по краю одежды и упитанным телосложением. Мазнув глазами по девушке, встречавшие почтительно поклонились:

— Госпожа.

Так, похоже, что эти с полосками и есть видящие. Ана стояла, рассматривая встречающих и не демонстрировала не малейшего желания отвечать им. Ну, да — здороваться здесь не принято, а разговаривать со всякими, там, видящими, для скелле — западло. Пришлось вступать в разговор мне:

— Здравствуйте, уважаемые.

Видящие распрямились и вопросительно уставились на меня.

— Мы слышали, что ваша община, сознавая свою ответственность перед богами, ищет пути найти утерянное — новую физику. Меня несколько волнует возможность предстать перед богами в ответе за то, о чем я не имею ни малейшего понятия. Надеюсь, что вы не откажете мне в праве разобраться, что мы потеряли и что должны найти.

Монахи замерли в полной тишине, стараясь расслышать, о чем я говорю. Самый упитанный из них, с достоинством выступавший с оранжевой полосой по краю своей длинной хламиды, прокашлялся и почти торжественно, при этом глазки его были весьма беспокойны, ответил:

— Это наш долг, странник. — немного пожевал губами и добавил, обращаясь к Ане, — При всем уважении, скелле, мы должны заметить, что устав нашей общины не позволяет посторонним оставаться на территории монастыря ночью. Мы не можем сопротивляться вашей воле, но, вы должны понимать, что скелле с запада здесь не …, — он замялся, опасаясь, по-видимому, задеть как-то девушку, но та его перебила:

— Не переживайте. Никто вас не побеспокоит. А мы улетим, как только посчитаем нужным.

Тройка попыталась поклониться, не отводя глаз от скелле, но страх все-же пересилил и крайний из них, относительно стройный, пробормотал:

— Простите, мы просто хотим избежать неприятностей с нашими скелле.

— Не могу обещать за ваших, но обещаю, что мы улетим раньше, чем они появятся здесь.

Тройка дружно завершила поклон. Я решил, что церемоний с меня достаточно:

— Насколько я понимаю, ваш устав требует просвещать любого ищущего утерянное?

— Так. — кивнул стройный.

— Не противоречат ли ваши поиски запрету скелле на древнее наследие?

Монахи переглянулись. Заговорил вновь тот, который стоял в центре:

— Наш орден древнее Скелле, при всем уважении к ним, — он поклонился в сторону Аны, — Наши основатели говорили с богами и те сообщили нам многое. Ничто из их наследия скелле никогда не запрещали. Вы, — он опять посмотрел на Ану, — знаете, что боги реальны и, что когда они вернутся, то спросят со всех, включая скелле. Одно — постыдные творения извращенного разума древних — тут он невольно посмотрел на самолет, смутился и продолжил уже не так уверенно, глядя в сторону, — Другое — наследие.

Меня начала утомлять публичная дипломатия. За спинами видящих толпились десятки монахов. Их лица с любопытством выглядывали из-за плеч, слышались перешептывания, когда они передавали сказанное тем, кто стоял сзади. Там, постоянно перемещались и даже подпрыгивали, стараясь разглядеть, что происходит, самые несчастные, которым не повезло оказаться в задних рядах. Некоторые самые любознательные уже прильнули к лобовому остеклению кабины, всматриваясь в темноту салона. Надо было как-то выбираться из толпы, упорядочить общение. Я прекрасно понимал, что публично всегда говорится только то, что желает публика, что считается выверенным каноном. Но меня он совершенно не интересовал. Меня интересовало, что они знают о «новой физике» и где, как они предполагают, лежит «дорога поиска утраченного».

— Давайте, не тратить времени. Не могли бы вы, любезные, выделить нам знающего монаха, который бы ответил на наши вопросы?

Троица переглянулась, тот, который был с другого края от условно стройного, стал что-то шептать главному. В глубине толпы все это время выделялось одно лицо — бледный парень, с чертами выходца с Мау, неотрывно смотрел на меня, по-моему, даже не обращая внимания на Ану. Услышав мои слова, он встрепенулся и протиснулся к стройному. Видящие, похоже, обрадовались его появлению, и крайний из них тут-же объявил:

— Вот. Брат Виутих ответит на ваши вопросы.

Я кивнул, — Прекрасно! Спасибо за уделенное нам внимание.

Нисколько не смущаясь, я взял этого Виутиха за локоть и стал протискиваться сквозь строй любопытных. Неожиданно, толпа расступилась и даже показалось, стала рассеиваться — следом за нами молчаливой угрожающей фигурой двинулась скелле.