На всякий случай приготовился второй раз тоже стрелять именно в этого утырка. Все сомнения относительно пробивных способностей оружия и боязни попасть в лезвие кинжала, которое служило дополнительной защитой спины, успокоил тяжелый и надежный болт, который легко пробил доспех ниже шеи, войдя по самое черно-красное оперение между лопаток. Краем глаза наблюдая, как швырнуло вперед тело твари, я схватил с земли второй арбалет. И практически навскидку выстрелил во второго фигуранта. Тот зачем-то в этот момент нагнулся, оборачиваясь, даже открыл рот, в который и влетел чуть снизу смертоносный снаряд. Шпагоглотатель умер практически без мучений.

Главарь дергался в конвульсиях, а я торопливо принялся перезаряжать арбалеты. И не успел, с противоположной стороны, проломившись через густые заросли, вывалился последний гобл, который еще по пути принялся истерично докладывать:

— Вазги Сян! Нужно уходить! С хуманом решил, но патруль оказался близко-близко! Будут здесь самое большее через два си! С ними шаман…

Фразу он не закончил, а мгновенно оценив обстановку, швырнул неприцельно в мою сторону томагавк, будто материализовавшийся в руке, сам ушел перекатом от возможной атаки, и рванул из-за спины изогнутые кинжалы, висящие рукоятями вниз.

Я, не обращая внимания на топор, который пролетел мимо и с силой вонзился в ствол тархира, отбросил в сторону арбалет и схватил подготовленный ирс. В три гигантских шага оказался в двух метрах от индейца. Дикий гоблин с визгом прыгнул навстречу, изображая мельницу.

Мне удалось отклонился влево, а вражеское кривое лезвие разминулось с лицом в каких-то сантиметрах, даже порыв ветра ощутил. Сука, не тело, а… И коротко размахнувшись, выворачивая до боли в запястьях рукоять глефы, рубанул врага. Сила удара оказалась чудовищной, конец лезвия разрубил незащищенный бок, и даже позвоночник не остановил его. Хлынула кровь, завоняло требухой.

Допрыгался. Но все равно, контроль.

Главарь пока пускал кровавые пузыри, отходил. Но я не стал ждать, поэтому поставил и здесь точку. Осматриваясь с огромным трудом, перезарядил оба арбалета. Вроде бы тихо.

Все?

Память паренька отчетливо говорила, что амба. Но я на всякий случай выждал минут пять. Мало ли. Ладно, теперь пленницы. Вонь от разрубленного противника усиливалась, кровь же пахла вполне себе по-людски.

Айла с задранной юбкой, выпучив глаза, пыталась видимо кричать, но тряпка во рту позволяла издавать только сдавленное мычание. Девушка дергала свободной ногой, точнее пыталась ее свести с привязанной. Да, даже в такой ситуации в первую очередь думала о «чести». В таком обществе подобное поведение понятно и закономерно. А так, здорово, что не добрались, не испортили суки. Иначе позор бы на всю жизнь. Там только в омут, замуж никто «нормальный» не возьмет. И плевать всем, что стала жертвой насилия.

Я шагнул вперед. Неожиданно замутило, повело в сторону так, что едва не врезался в близстоящий толстенный ствол. Сам не понял, как оказался на земле. И здесь, как любили говорить лирики, сознание покинуло бренное тело.

Четкая картина всех событий, произошедших с мальчишкой, «загрузилась» наконец-то полностью, слилась с моей памятью. Точка отсчета находилась приблизительно за пять лет от сегодняшнего дня.

В тот день, после Второй Сумеречной ночи, Харм совершал обход владений в поисках даров местного Посейдона — Карнеса. Одноногому принадлежал кусок берега длиной около трехсот шагов — от рукотворного канала, созданного еще древними мастерами, и до скальной гряды, врезающейся острым шипом метров на пятьдесят в Студеное море.

Калека подумал, что ему улыбнулся сам бог, когда обнаружил после шторма потрепанную лодку и в ней живого представителя какой-то ветви древней аристократии. О чем свидетельствовало родовое кольцо на указательном пальце правой руки. Малолетний пацан, навскидку лет восьми-девяти, настолько натерпелся, пока его носило по волнам, что ничего не помнил, повторял одно слово: «глэрд». Еще он почти не понимал всеобщего языка, являвшимся универсальным для всех, и корни которого уходили во времена Древней Империи, подмявшей под себя практически всю Ойкумену.

За такую находку можно было получить солидный куш от родственников или, как вариант, от их врагов. Харм почему-то думал о тысяче полновесных золотых. Вбил себе в голову эту сумму так, как скрайс вколачивал зазубренный средний шип в тело бедолаг. Одна из причин лежала в преданиях. Ведь именно столько получил славный Олаф Бург, лет сто назад нашедший в пустыне ребенка, оказавшегося сыном наместника Южной Ренейской провинции. Более того, счастливчик стал одним из самых влиятельных вельмож при дворе и даже удостоился чести предстать перед Императором. Титуловали главу государства именно с большой буквы и произносили с благоговением, а иных имен или прозвищ занимающий трон не имел. Но о социальном лифте калека не мечтал, лишь о деньгах.

Потирая руки от мыслей о будущих гонорарах, тот не только приютил мальчишку, но тряхнув мошной купил козу, чтобы отпаивать инвестицию молоком. И это пришлось кстати, в доме спасателя кроме воды и различного по крепости алкоголя других напитков не имелось.

И практически сразу, как только возобновился путь до Северного Демморунга — речной крепости и форпоста Великого герцогства Аринор, находящегося в двадцати лигах от Черноягодья по суше, отправился с мальцом в комендатуру. Представителей властных структур в Черноягодье не просто проигнорировал, а матерно послал подальше.

— Алчные выжиги обязательно обманули бы. И денег бы взяли в три раза больше! А еще награду прикарманили бы! Уж я-то знаю! — потрясая кулаком, часто объяснял собутыльникам причину такого поступка.

Мальчишку опросили насколько это было возможно, точно установили полный возраст — шесть лет, а затем долго колдовали с какими-то непонятными амулетами, и Харма с «находкой» отправили восвояси, приказав ждать результатов запроса в Имперскую канцелярию. Предлагался и второй вариант, переправить Глэрда, как записали пацана в документах, в Халдагорд, столицу герцогства, где располагался приют для сирот благородного происхождения. В таком случае калека мог получить пять золотых за хлопоты и неудобства. Со злорадным смехом будущий «миллионер» от предложения отказался. В итоге, по законам пришлось раскошеливаться самому уже на двадцать монет из презренного металла, чтобы по всем правилам оформить опекунство до совершеннолетия, а именно до семнадцати лет. Жадность и вера в близкую удачу сотворили настоящее чудо, превращая скрягу, чья «бережливость» в родном поселении стала притчей во языцех, практически в неудержимого мота.

Обычная судьба таких найденышей незавидна — лучшая доля холопство, худшая рабство, а отнюдь не получение новых родителей на ровном месте. Причем малолетку ни в первом, ни во втором качестве никто не стал бы держать в Черноягодье — сразу продали бы торговцам живым товаром. Оставлять таких было невыгодно — местным за каждого невольника приходилось платить дополнительный налог. И не в медяках.

Однако здесь на стороне пацана выступила древняя кровь. В герцогстве, являющимся частью Империи с довольно обширными правами, привилегиями и частично автономией, за надетый на обладателя родового кольца ошейник грозила мучительная смертная казнь. Удачный расклад для такого злодея — петля или топор. Но в большинстве случаев прямой билет до Кровавых островов, где продолжали практиковать жертвоприношения и демонопоклоничество, несмотря на запреты и борьбу с Первородным Злом последователями Трех Святых. Впрочем, воинственный орден из Красной пустоши особыми правами и преференциями в Империи не обладал, а уж на Землях Хаоса тем паче.