Для занимавшихся живым товаром имелось пренеприятное свойство идентификатора аристо — снять или скрыть кольцо было невозможно. Оно по желанию владельца «проявлялось» через перчатки, даже латные, если пациент терял конечность, автоматически возникало на другой и так вплоть до шеи. Видимо, кто-то проводил соответствующие опыты, учитывая однозначные свидетельства. Конечно, многочисленным королевствам, независимым графствам и баронствам людей и нелюдей, как и другим образованиям, не попавшим под эгиду или пяту местного супергосударства, было плевать с высокой колокольни кого заковывать в цепи, если это не противоречило их законам.

Сведения об окружающем большом мире, его истории и географии, мальчишка, обладающий феноменальной памятью, черпал из рассказов «наставника» и других жителей Черноягодья. Харм большую часть времени пребывал в крепких объятиях Бахуса, поэтому ценность информации от него можно смело было делить на два, а то и на три, как вариант, умножать на ноль. Впрочем, недалеко от него ушли и остальные селяне.

Однако закон, учитывая статус «опекуна», позволял принуждать к труду мальчишку, чем и воспользовался калека. Уже через полгода после прибытия в Черноягодье, тот довольно хорошо понимал местное наречие, и мог взять на себя часть работ.

Например, собирать ту же роску — черную ягоду. Самое интересное, плод Земель Хаоса, похожий на крупную черешню, в девяноста из ста случаев имел радикально красный цвет. Малая часть экземпляров носила синий окрас, и совсем уж редкостью являлись антрацитовые.

Другое дело, что даже плохие родители старались своих чад оградить от такой участи, да и сам Харм, потерял конечность не в многочисленных схватках с мертвецами, орками, пиратами или купцами, а в клешне жука-плавунца.

Кроме опасности от некрофауны, часть которой рождала у меня воспоминания о представителях ксеносов, и агрессивных вполне живых тварей, сам процесс являлся той еще каторгой. Приходилось по десять-двенадцать часов проводить по колено, а где и по пояс в ледяной воде пусть и с частыми перерывами для обогрева на суше.

В памяти мальчишки огромное место отводилось страшным картинам, как от сырости и постоянного холода не спасал костер в общем шатре. Как приходилось разминать и растирать скрюченные пальцы на руках и ноги. Обработанные соком тархира бахилы, сшитые в единое целое с безразмерными штанами, затрудняли движения, но без них и таких же краг, вряд ли кто-то смог продержаться даже день. По вечерам в глотку пацану вливали вонючую горькую настойку, от которой поднимался жар от живота к голове вместе с тошнотой. Когда же он хотел выблевать эту гадость, то получал затрещины, и дополнительную порцию дряни.

— Чтобы лихоманка не взяла! А то сдохнешь тут! На тебя же уже денег прорва ушла, — приговаривал ворчливо калека, под довольный хохот собутыльников, которых проживало во времянке семь-восемь человек.

Грязная во всех смыслах артель. Вонючая.

Но вполне возможно некоторые лекарственные свойства зелье имело, ведь несмотря на сырость и антисанитарию, кроме насморка другие напасти обходили Глэрда стороной. Дрянная еда в ограниченном количестве шла дополнительным бонусом, отчего мальчишка постоянно испытывал голод. И так пятнадцать-двадцать дней в году. Ровно столько длился сбор.

Еще одна доходная статья калеки — берег, на который часто выбрасывало обломки судов и содержимое их трюмов. Притаскивало ото всюду и другой «мусор», в виде плавника, морских водорослей — чесменки и брюхожора, первые использовались для производства плотной прочной грубой ткани и веревок, последние составляли львиную часть корма домашней скотины. Порой волны выбрасывали настоящих чудовищ, скорее всего, глубоководных обитателей. Да, всего не перечесть. Но главное, янтарь. Он особенно ценился среди колдунов всех мастей, зельеваров, артефакторов и алихмиков, потому что подходил для создания различного рода магических средств и предметов, но и стоил минимум втрое дороже, чем обычный.

Конечно, Глэрд выполнял и множество другой домашней работы, но в основном, в силу малого возраста и отсутствия домашнего хозяйства — принеси-подай. Здесь его судьба ничем не отличалась от большинства поселковых ребят, тех тоже приучали к труду с самого раннего детства.

Так шли дни и месяцы, затем пролетел год, и второй, но никто не заинтересовался спасенным. Не появились богатые родственники или их недруги. Осложняло ситуацию с поисками, что найденыш оказался древнейших кровей. У тех герб проявлялся только после прохождения некого испытания — Ледяного пути, поэтому точно указать «кто есть кто» без свидетельства близких было крайне затруднительно. И имя оказалось не именем. Глэрд, как выяснилось, обращение к «высокородным», нечто вроде титула, соотносимого с графским в далеком Тирнаре — континент, на который в здравом уме жители Империи и других государств не совались, за исключением нескольких портовых городов. Там практически на всей территории и вокруг суши на многие и многие лиги отсутствовали «чистые» места, то есть без эманации некротической энергии или хаоса.

Злые духи появляющиеся с заходом Сердца Иратана — местного светила, как и в Сумеречные дни, атаковали любого разумного, вселялись в него. Исключение — носители чистой древней крови. Результат — либо живой мертвец, либо измененный — лишенное разума существо, жаждущее людской крови. И убивающее до тех пор, пока его самого не отправляли в царство Мары.

В ходе естественного отбора на Тирнаре все жители являлись аристо по факту существования, даже обычные крестьяне. Поэтому мальчишка мог оказаться сыном простого моряка, купца или даже наследственным рабом, потерпевшим кораблекрушение. Что же до слова «глэрд», какое твердил и на какое стал откликаться найденыш? Имелась немаленькая вероятность, что мать называла так ласково, наподобие, «ты мой маленький лорд». А может ребенок просил защиты у своего господина, считая именно того спасителем от невзгод. Чем не версия? Но занимали умы жители Черноягодья гаданием на кофейной гуще недолго, посудачили и забыли. Больше досталось калеке, над каким просто надсмехались за просчет и бесперспективные вложения, как итог, новые шрамы от плети на графской спине. И обезглавленная коза.

Харм, вполне возможно, продал бы сразу мальчишку контрабандистам, учитывая «законопослушность» в прошлом, знай он изначально итог поисков родственников. Именно тогда, минуя государственные органы, скрыв факт находки ребенка, сплавить его знакомцам по старым и веселым временам, какие любил вспоминать после обильных возлияний. А там Глэрд оказался бы в девяноста случаев из ста на Кровавых островах, где очень ценились подобные экземпляры.

Но возможность была упущена, теперь у представителей власти аристо находился на заметке, органы дознания обладали амулетами Истины, позволявшие выявлять правду и ложь. Калека, при всем своем авантюризме, не стремился в объятия Богини Смерти через пыточные герцогства, наоборот, ему нравилось жить, пить, а иногда и петь.

Если бы еще не постоянный имперско-герцогский налог, взымаемый только «дарами» Земель Хаоса за право владения участком на чистой территории за стеной, прикрываемой стражей, то Харм вообще бы ни о чем не задумывался.