Пока Фрэнсис стояла у перил, что-то произошло. Кто-то быстро прошел через коридор со стороны зимнего сада, легкими и поспешными шагами пересек холл и покинул дом, с силой захлопнув дверь. Она не смогла разглядеть, кто это был. Во мраке не промелькнуло даже тени. Зато звуки доносились столь ясно и отчетливо, что могли бы успокоить нервы после всех прежних смутных шорохов и скрипов, но для Фрэнсис, опиравшейся на перила лестницы, даже это послужило причиной сильного испуга, и она чуть не вскрикнула. Вернувшись в ярко освещенную спальню, Фрэнсис осознала, насколько прочно звуки запали в ее память, вызвав ощущения, которые позднее она могла воспринимать не иначе, как пророческие.

– Это Роберт отправился на прогулку, – громко сказала она себе, глядя в зеркало. – Роберт вышел из дома, дурочка, только и всего.

Но собственный голос не казался ей убедительным, а лицо в зеркале было бледным и испуганным.

И все же, когда утром Норрис, дворецкий Мейрика, объявил сдержанным тоном, который приберегал для самых важных сообщений, что мистера Роберта не было дома всю ночь, причем его плащ и шляпа отсутствовали на вешалке, а потом робко поинтересовался, не следует ли переслать пришедшие ему письма на адрес клуба, никто особенно не встревожился.

Сначала присутствующие испытали облегчение: Фрэнсис, Филлида и особенно Габриэлла, царствовавшая теперь единолично, не вставая с окруженной гобеленами постели. Страх возник позднее, когда выяснилось, что Роберт не нашел себе приют и развлечений в клубе на Джермин-стрит. Затем он только усилился и постепенно перерос в нечто близкое к ужасу: справки, наведенные в Блю-Бриджесе, где находилось сельское семейное поместье, не принесли о Роберте никаких новостей; а слуга, отвечавший за содержание парижской квартиры, в ответ на запрос прислал телеграмму, что мсье там не появлялся.

Страх усугублялся потоком писем, адресованных Фрэнсис, поступивших после объявления о ее помолвке, и вопросы, которые начали задавать немногочисленные друзья Роберта. Еще больше страха вызвали буквально сотни обращений от сотрудников фирмы, в каждом из которых содержалось требование, чтобы Роберт срочно принял то или иное решение относительно ведения бизнеса.

Пугали и мрачный вид Лукара, и истерики Филлиды, и озабоченное выражение в глазах Дэвида.

А однажды утром, через семь дней после исчезновения Роберта, произошли сразу два события. Первым из них стала новость из отдаленной северо-западной провинции Индии, и ее подхватили газеты всего мира. Заголовки появились на рекламных досках продавцов вечерних изданий, как только доставили экземпляры первых тиражей и кипами сложили на тротуарах. Филлида без труда смогла прочитать их прямо из окна своей спальни, выходившего как раз в сторону площади, к ограждению которой прислонили щиты газетные торговцы.

ГОДОЛЬФИН СПАСЕН.

ЗНАМЕНИТЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК

СУМЕЛ СОВЕРШИТЬ ПОБЕГ

С ЗАПРЕТНОЙ ТЕРРИТОРИИ

Она стояла и не сводила глаз с этих крупных букв, слишком потрясенная, чтобы открыть окно и окликнуть мальчишку, разносившего газеты. Тут произошло второе событие. Оно заставило всех забыть о первом, привлекло внимание всего города к дому на Саллет-сквер и вынудило Мейрика примчаться из Китая с максимальной быстротой, на которую были способны сначала поезд, а потом самолет.

В этот раз Фрэнсис вошла в комнату сводной сестры без церемоний. Она старалась держаться спокойно и хладнокровно, но ей это плохо удавалось.

– Филлида, – произнесла Фрэнсис, – произошло нечто, о чем тебе необходимо знать. Только сначала соберись, милая. Тебе потребуется вся твоя храбрость. В общем, прояви здравый смысл.

Филлида повернулась к ней:

– Нашли Роберта?

– Да. Значит, тебе уже все известно?

– Мне? Нет, конечно. Где же он? Неужели что-нибудь натворил?

– Дорогая моя! – Голос Фрэнсис дрожал и звучал хрипло. – Я так сожалею обо всем. Я не это имела в виду. Не понимаю, о чем я только думала. Он… все это время был в зимнем саду. Шляпу и плащ обнаружили там же, лежавшими поверх него. Тот шкаф вообще никогда не открывали. В нем не хранилось ничего существенного. Но только что там нашли Роберта. Меня вызвал Норрис.

Филлида медленно пересекла комнату и приблизилась к Фрэнсис. На мгновение могло показаться, что она полностью контролировала свои эмоции. Филлида положила руку на плечо сводной сестры и слегка встряхнула ее:

– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что Роберт мертв?

Фрэнсис встретилась с ней взглядом и кивнула.

Рука Филлиды мягко опустилась. Ее лицо оставалось совершенно спокойным, а слова прозвучали без какой-либо особенной интонации, как обычно.

– Слава богу, – промолвила она.

– На вашем месте я бы не стал заходить туда, леди. – Непривычная резкость в голосе дворецкого, как и его растерянный вид, более всяких слов придавали свершившемуся факту особо зловещий смысл.

Фрэнсис ощутила, как в ее ладони дрогнула рука Филлиды, когда они остановились в коридоре перед дверью зимнего сада, поскольку дворецкий неожиданно преградил им путь.

– Я бы не стал входить внутрь, – упрямо повторил Норрис, а потом добавил: – Он ведь… Понимаете, он лежит там, как и лежал все время. А мы не должны ничего трогать до приезда полиции.

Филлида покачала головой. Движение получилось яростным и бессмысленным в столь кошмарный момент, когда все, казалось, происходило неестественно медленно. Каждый прекрасно знакомый объект, включая дверной проем, бледное лицо Норриса, его широкий белый воротничок, казалось, приобрели черную обводку, какую часто видишь тщательно прорисованной в книжках комиксов для детей.

– Нет, – возразила Филлида. – Не надо нам мешать. Отойди в сторону, Норрис.

Яркий солнечный свет, проникавший в зимний сад утром, неизменно удивлял и слепил каждого, кто входил из сумрака холла и коридора, но сегодня сияние сделалось просто безжалостным. Сквозь широко открытое окно солнце заливало помещение с энергией живого существа. Оно светило на старое, покрытое зеленой кожей кресло, выделяя на нем каждую царапину, любое самое мелкое повреждение обивки. Оно разыскало пятно пыли на красном дереве антикварного книжного шкафа с застекленными полками, указывая на него как на образец преступной неаккуратности. И без всякого уважения к покойному солнце посылало лучи в глубокий проем за распахнутыми дверями в стене, освещая находившийся там жуткий предмет, почти что вещь, но только имевшую голову со странными, будто бы покрытыми слоем пыли волосами.

Роберт Мадригал умер, окоченел, а потом его труп размягчился. Он сидел в неестественной позе в самом низу встроенного в стену шкафа. Спина упиралась в кирпичную кладку, ноги были согнуты в коленях. На коленях лежали плащ и пара желтых перчаток, а довершала страшную картину перевернутая шляпа-котелок.

Фрэнсис подхватила Филлиду, когда та покачнулась, Норрис удержал от падения обеих.