Похитители, что ли? Но зачем? Хотят изнасиловать? Эта мысль появилась почему-то одной из первых. Однако в таком случае проще было бы оттащить ее подальше от дороги в густой кустарник и устроиться почти с комфортом. А если все не так, то как же? Этот глупый и безответный вопрос в разных вариантах бесконечно прокручивался в голове у Ларисы Георгиевны, пока «мерседес» ехал по совсем уже ухабистой, вероятно грунтовой, дороге и не остановился.

Вокруг была полная темнота— ни луны, ни звезд, ни фонарей. Небо было пасмурным, и воздух будто перенасыщен влагой. Слабым, совсем черным силуэтом просматривалось какое-то дачное строение. Вдалеке забрехала собака.

Похитители сняли с Ларисы дурно пахнущее покрывало, развязали ноги и руки и, вежливо взяв с обеих сторон под локти, повели по влажной от» недавнего дождя траве к дому. Поднялись по скрипучим ступенькам на террасу. Стукнула дверь, и Лариса оказалась в просторной, неярко освещенной комнате с бревенчатыми стенами, маленьким камином, широкой тахтой и банальным набором плетеной дачной мебели. Ее посадили на стул возле стола, сами похитители уселись напротив, и Лариса наконец смогла рассмотреть их.

Это были смуглые парни крепкого телосложения и явно кавказского происхождения.

— Ничего нэ бойтесь, Лариса Георгиевна, — словно подчеркивая это «нэ», начал один из них, бородатый. — С вашей головы волос нэ упадет. Нам надо просто разобраться с вашим супругом. Сделает как обещал, и мы с удовольствием отвезем вас на вашей машине прямо домой. Вы такая изумительная женщина, такая замечательная, что сердце нэ выдерживает вашего горя. Нэ надо, Лариса Георгиевна! Лучше скажите, чем вас угостить?

— Дайте чего-нибудь выпить, — пересохшим от волнения голосом попросила Лариса.

— Пожалуйста, дорогая! — словно подброшенный пружиной, вскинулся второй — высокий и широкоплечий парень, тот самый, что показался ей похожим на Димку. Его лицо с синеватыми выбритыми щеками сияло от восторга. — Что прикажете? Виски? Коньяк? Скажите, что предпочитаете.

— Дайте коньяку.

Парень ловко откупорил бутылку, вынутую из маленького пристенного бара, на который Лариса и внимания-то не обратила, налил рюмку, поставил на жостовский подносик и аккуратно подал ей. А рядом положил большую лиловую гроздь крупного винограда. Лариса подумала, что для нового урожая — еще рано, значит, прошлогодний, но хорошо хранимый.

Она поднесла рюмку ко рту и почувствовала незнакомый мягкий аромат: коньяк источал неуловимый запах чайной розы. Заметив ее недоумение, парень тут же поднес ей бутылку.

— Посмотрите, дорогая, самый лучший армянский коньяк, только для дорогого друга! Ереванский разлив, сам Шустов рецепт давал!

Лариса отпила глоток и удивилась тонкому вкусу напитка. Машинально отщипнула ягодку от виноградной кисти, закусила. Виноград был очень сладкий, холодный и вяжущий рот.

Наконец вопрос у нее созрел.

— Значит, вы меня как заложницу?.. И во сколько же, простите, оценена моя голова, если не секрет? Да и вообще, чья это идея?

Вот так, не один вопрос, а сразу целая пачка, и не такая уж она дура, как эти абреки представляют себе.

Первый усмехнулся, поглядел на товарища и, как показалось Ларисе, незаметно подмигнул ему. Впрочем, могло и показаться.

— Что вам сказать, дорогая?.. Назвать цену — обидитесь. Потому что любая красивая женщина считает, что она бесценна. А про вас — ну как сказать! Большая цена, очень большая.

— Где ж он деньги-то возьмет? — насмешливо спросила она. — Машину продать, так она у вас. Дачу? Когда это еще удастся. Да и вам нет никакого резона год меня у себя держать — можете обанкротиться. И кому такая дурь могла в голову прийти?..

— Нэ надо волноваться, дорогая, — улыбнулся бородатый — Цвет лица портится, а зачем? Спать будете здесь, Лариса Георгиевна. Свежее белье— в шкафу, Ашотик покажет, — он кивнул на широкоплечего товарища, стоявшего с бутылкой коньяка в руках в ожидании, когда Лариса выпьет рюмку, чтобы наполнить ее снова. — Он сделает все, что вы скажете. Только из дома, пожалуйста, нэ надо выходить, здесь есть все удобства. Ну, кажется, все сказал. А теперь, разрешите, я уеду. Дела у меня, простите, дорогая

Он встал, изысканно поклонился, хлопнул Ашота по плечу и, закатив глаза к потолку, громко прошептал:

— Ах, какая женщина! — После чего быстро вышел.

— Вам не холодно? — заботливо поинтересовался Ашот, заметив, что Лариса зябко передернула плечами.

Она не ответила. Ее неожиданно осенило: ну конечно, ни о каком Димке и речи быть не может. Следовательно, эта команда подбирается к отцовским миллионам. Но что же с Димкой, где он? Что-то все это представляется очень странным. Надо крепко обдумать, все обдумать… А чего этому-то еще надо от нее?

— Может быть, камин зажечь, Лариса Георгиевна?

Она равнодушно пожала плечами, продолжая думать о своем. Ашот же зачем-то извинился перед ней и вышел. Окна были закрыты ставнями. Впрочем, сейчас уже первый час ночи, все равно ничего не увидишь. Лариса подошла к шкафу, достала оттуда подушку и пушистое шерстяное одеяло, швырнула все на тахту, прилегла и закуталась до плеч. Надо все обдумать, приказала она себе, но волнения последних часов сломили ее и через минуту она спала.

Выбравшись из неглубокого оврага на обочину, откуда его сбросили нападавшие, Вадим обнаружил, что его роскошный пиджак разорван на спине почти пополам, а еще недавно элегантные брюки выглядели макси-юбкой, и вообще весь он был перемазан неизвестно откуда взявшейся вязкой глиной. Болели бока, но особенно скула — то ли хорошо задетая кулаком, то ли это он сам ударился, когда кубарем катился иод откос. «Мерседеса», естественно, давно уже и след простыл.

Сняв пиджак и бросив его на руку, Вадим побрел, прихрамывая, вытирая носовым платком щеку, к недалекому шоссе. На платке оставались следы грязи и крови. Крепко, похоже, рассадил. Вадим остановился на обочине шоссе. Просить сейчас какого-нибудь частника подбросить его до Москвы было бессмысленно. Во-первых, у него такой вид, что только дурак согласится его подобрать. А во-вторых, частники вообще, он знал это но себе, в темноте никогда не притормаживают во избежание возможных неприятностей. Значит, рассчитывать можно было только на такси. И он стал старательно высматривать в потоке спешащих автомобилей зеленый огонек.

Ждать пришлось долго, зато повезло с первого же захода. Таксист шел в столицу налегке, да и Вадима, видимо, не успел толком рассмотреть. Поэтому он лишь притормозил, но сам из машины не вышел, готовый удрать в любую минуту.

Пока Вадим жалобно излагал свою просьбу, он с сомнением поглядывал на будущего пассажира, но, когда Вадим пообещал расплатиться «зелененькими» и для убедительности тряхнул пухлым портмоне, договорились мгновенно.

Уже устроившись на заднем сиденье машины, Вадим стал объяснять причину своего столь неприглядного вида. Мало ли, как повернется ситуация, а таксист — всегда свидетель надежный, тем более что номер его машины Вадим на всякий случай записал карандашом на обратной стороне фотографии жены, вынутой из-под целлофановой корочки портмоне.