Да, я знаю, лгать нехорошо. Но что ещё мне оставалось? О своих родителях я не знала ровным счётом ничего. Всё, что мне было известно — это что какая-то суровая на вид леди однажды привела меня в «Харрингтонский приют для нежеланных детей» в Лондоне и оставила там. Мне было пять лет. Мои воспоминания о том, что было со мной до того, как я очутилась в приюте, покрыты мглой. Но я убеждена, моя жизнь была полна чудесных приключений.

— Родителями надо дорожить, Айви, — серьёзно сказала мисс Олвейс. — Вот почему я так спешу вернуться домой. Из-за моей матушки. Она очень больна. — Она остановилась, положив руки на ограждение. Позади нас на тёмной глади моря играла серебром лунная дорожка. — Могу я доверить тебе один секрет, Айви?

— Вы просто обязаны, — сказала я.

— Я купила в Париже особенный подарок для мамы, — прошептала она. — Кольцо с бриллиантом. Папа не мог себе позволить такое, когда они только поженились. Но маме всегда хотелось.

— Наверное, оно до неприличия дорогое? — предположила я.

— Просто ужасно дорогое, — призналась мисс Олвейс. Она наклонилась ближе ко мне. — Возможно, ты сумеешь мне помочь, Айви. Я никак не могу придумать, куда бы спрятать кольцо, пока мы в море. Нужно какое-то такое место, где никто не догадается искать. А я ничего не могу придумать. Мне никогда не давались такие задачки.

Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

— Хоть мне и не следует вам это говорить, мисс Олвейс, — произнесла я, — но я и сама везу бриллиант. Очень редкий. Единственный в своём роде.

— Правда? — Писательница посмотрела на меня с великим изумлением.

— Никто не знает об этом, — сказала я. — Даже капитан.

Возможно, моё решение рассказать о камне выглядит не слишком умным. Но я превосходно разбираюсь в людях и сразу поняла, что могу доверять мисс Олвейс. Ну что плохого можно от неё ожидать? Она же пишет книги.

— Откуда у тебя эта драгоценность? — с искренним интересом спросила моя задушевная подруга.

— От одной старой жирной герцогини, — жизнерадостно ответила я. — Она всецело на меня положилась. Её последним желанием перед смертью было, чтобы я лично вручила бриллиант Матильде Баттерфилд в Баттерфилд-парке. Никому, кроме меня, герцогиня не могла доверить такое важное поручение.

— Тогда ты понимаешь, как я волнуюсь. Ведь бриллианты так дорого стоят. — Мисс Олвейс облизнулась (вероятно, её губы пересохли из-за солёного ветра). — Но как же ты догадалась, где можно спрятать ожерелье герцогини?

— Элементарно, дорогуша, — ответила я. — Я всегда ношу его при себе.

Невинные глаза мисс Олвейс вспыхнули:

— Ты хочешь сказать, что алмаз Тик… — Тут она внезапно закашлялась. Наверное, оса или какой-то гадкий морской жук попал ей в глотку. — Бриллиант сейчас с тобой?

— Да.

Она посмотрела на меня с живейшим любопытством:

— Можно спросить, где ты его носишь?

Что за незамутнённое простодушие!

Я тихонько засмеялась.

— Он у меня в кармане, а карман накрепко зашит, — пояснила я. — Так что никто не сможет незаметно для меня добраться до камня!

— А ночью? — спросила мисс Олвейс. — Куда ты его прячешь, когда ложишься спать?

— Под подушку, дорогуша, — ответила я. — Я сплю очень чутко. Если кто-нибудь попытается добраться до камня, я тут же проснусь и отделаю их так, что родная мать не узнает. И ещё я подпираю дверь.

Мне показалось, что вид у мисс Олвейс сделался несколько разочарованный. Но это наверняка была лишь игра моего воображения. Подруга тут же решила посвятить меня в свой секрет ещё глубже (ну что за милая доверчивая глупышка!).

— Кольцо для моей матушки… — прошептала она. — Хочешь взглянуть на него?

Должна признаться, за исключением алмаза Тик-так бриллианты меня мало волновали. Но ради нашей дружбы я постаралась изобразить заинтересованность.

— С превеликим удовольствием, — сказала я.

Каюта мисс Олвейс оказалась точь-в-точь как моя. Только там было темнее — комнату освещала лишь свеча на прикроватном столике. Старательно заперев дверь, моя подруга пригладила свои тусклые волосы, поправила очки на носу и глубоко вдохнула. Потом открыла саквояж и достала оттуда толстенную книгу о Древней Греции. Я испугалась, что она собралась почитать мне что-то историческое, но, к счастью, оказалось, что содержание книги куда интереснее. Внутри в толще страниц был прорезан тайник, и в нем лежала маленькая красная коробочка. Мисс Олвейс достала коробочку и, затаив дыхание, открыла крышку.

— Вот оно, — проговорила она дрожащим от волнения голосом.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула я.

Хотя ничего прелестного в этом кольце не было — маленькое, скучное. Тонкий золотой ободок. Крохотный бриллиантик. Видала я и пылинки, которые сверкали ярче. Но как задушевная подруга я вынуждена была притворяться восторженной. Я ахала и охала. Говорила приличествующие случаю комплименты. Заявила, что её матушка просто умрёт от счастья, когда увидит подарок. Что оказалось бы совсем не кстати — она ведь и так нездорова. Но мисс Олвейс, похоже, было приятно услышать всё это.

Но потом улыбка сползла с её лица.

— Должно быть, моё кольцо выглядит совершенно заурядным по сравнению с твоим бриллиантом, Айви. Можно… — Она покачала головой. — Нет, было бы ужасно невежливо с моей стороны просить тебя…

— О чём? — спросила я.

— Я хотела попросить тебя дать мне взглянуть на него, — застенчиво сказала мисс Олвейс. — Прости меня, пожалуйста. Я не должна просить о таком.

Разумеется, я поклялась не показывать камень никому. До самого бала в честь дня рождения Матильды. Но мисс Олвейс была всего лишь добродушная дурочка. Что плохого в том, что она посмотрит?

— Подойдите ближе, и я покажу вам, — тихо сказала я.

Мисс Олвейс придвинулась ко мне, спрятав руки за спиной.

— Только если ты точно этого хочешь, — сказала она с умилительной настойчивостью.

Она стояла близко-близко. Когда я обернулась, чтобы поискать на прикроватном столике ножницы, то почувствовала её дыхание на своей шее.

— Ты не представляешь, как много это для меня значит, Айви, — призналась мисс Олвейс. — Тебе этого никогда не понять.

— Не переживайте так, дорогуша, — посоветовала я, распутывая руками маленькие стежки. — Это всего лишь дурацкий бриллиант. Хотя, должна признать, на мне он смотрелся великолепно.

Когда я обернулась, рука мисс Олвейс летела ко мне. В ней было зажато что-то блестящее, оно отразило свет свечи и на миг ослепило. Оно мчалось прямо на меня, со свистом рассекая воздух. Я и дернуться не успела. И так же внезапно рука мисс Олвейс застыла. В ней были ножницы. И они были направлены прямо мне в сердце. Что выглядело несколько пугающе.