Отец, кажется, понял, что у меня на душе. И решительно произнес:

– Вот что, Бэла. Если ты думаешь, что я снова лишь мелькну в твоей жизни, то ошибаешься. Мы теперь будем общаться.

– А куда вы денетесь, – усмехнулась я. – У нас по правилам садика родители раз в неделю должны с воспитательницей беседовать.

– Ну, для меня ты не совсем воспитательница... – улыбнулся в ответ он. И тут же его глаза похолодели, отец строго добавил: – Хотя здесь, конечно, о наших с тобой родственных связях никто знать не должен, ты поняла?

Внезапно возникшие властные нотки в его голосе не оставляли сомнений: командовал отец давно и успешно. Я, будто кролик, парализованный взглядом удава, поспешно пробормотала:

– Конечно!

– Вот и договорились, – резюмировал он. – В следующее воскресенье приглашаю тебя в гости. У меня дома будет небольшой прием. Я тебя представлю – супруге. Ну, и гостям.

– Не поняла... – Пробормотала я. – Вы меня представите... как кого?

– Как свою дочь, конечно, – пожал он плечами. – Я же сказал: я тебя больше не брошу.

– Но... – опешила я.

Он что, с ума сошел? Его жена наверняка взбесится. Да и Макар (трехлетние детки, если кто не в курсе, уже много чего понимают) явно удивится, с чего это воспитательница из садика вдруг пожаловала к нему домой, да еще на прием. К тому же наверняка вновь обретенный родитель живет в каком-нибудь роскошном особняке, и гости там собираются ему под стать, такие же богатеи, и надеть на подобное мероприятие мне решительно нечего!

Но ничего сказать я не успела. Отец обвел меня внимательным взглядом (и в нем, ей-богу, сквозили и забота, и родительская гордость) и произнес:

– Я буду действительно очень рад показать тебя всем. Вон ты какая выросла: серьезная. Статная.

Сомнительный, конечно, комплимент. Серьезная – наверняка в смысле, что скучная до зубной боли. А под словом «статная» он наверняка имел в виду мои лишние килограммы... Но все равно в моем сердце, в тревожно-радостном ожидании, вдруг кольнуло.

Я, конечно, – во многом под гнетом наших семейных традиций – привыкла жить без отца. И не нуждалась в нем. Не надеялась ни на помощь, ни на наследство. Но, согласитесь, все равно приятно, когда вдруг, неожиданно, находится родной папаня. И оказывается не скромным пенсионером и не каким-нибудь спившимся дегенератом, а шикарным, явно преуспевающим мужчиной. Больше того: он готов ввести тебя в свою новую семью. Предъявить жене и гостям. И может быть (мелькнула не самая типичная для меня меркантильная мыслишка) он еще и своими богатствами со мной поделится?!

...Так что все оставшиеся до воскресенья дни мои мысли крутились исключительно вокруг грядущего приема.

И вот день Х настал. Жил отец – не обманули предчувствия! – действительно в особняке. Ничего оригинального, всего лишь тысячеметровая вилла в поселке на большой воде – где-то по Дмитровскому шоссе.

– Добираться к нам неудобно, но ты не волнуйся, я за тобой машину пришлю.

Однако как я доберусь, меня волновало меньше всего. Беспокоило другое. В тот же вечер после встречи с отцом, когда я наконец в начале десятого оказалась дома, я первым делом ринулась в ванную. Сорвала с себя одежду – и очутилась перед единственным на всю нашу квартиру зеркалом от потолка до пола.

Зрелище мне предстало, увы, не самое жизнеутверждающее. Серьезная – да, тут отец не соврал, вон, даже морщинка между бровей пролегла. А насчет второго его комплимента, что «статная»... Папа еще корректно выразился.

Я всегда, с самого детства, была склонна к полноте. Да еще и бабушка (с которой я вместо садика сидела до школы) постоянно переживала, что я худенькая, и старалась меня откормить. Против каш или там отварных овощей я восставала яростно – а вот от пирогов, что она блистательно пекла, конечно, не отказывалась. А еще бабуля умела делать восхитительные пончики, и «хворост», и шанежки, и заварные пирожные со взбитыми сливками, и хачапури, и нереально вкусный бисквитный торт с орехами... Тут кто угодно не устоит. Так что ребенком я росла, прямо скажем, пухлым. И в школе меня частенько поддразнивали «толстушкой». И в институте я была плотнее всех девчонок в группе. Но там хотя бы обязательная физкультура была, и на каток мы ходили, зимой – в лыжные, летом – в байдарочные походы. А когда учеба закончилась – вместе с ней закончился и весь спорт... Конечно, работай я секретаршей в какой-нибудь престижной западной фирме, как миленькая приобрела бы, за компанию с коллегами абонемент в какую-нибудь «Вселенную фитнеса». И потела бы до работы на тренажерах, а вечерами задирала ноги на аэробике. Но и в школе, где я мимолетно послужила, и в нашем садике фитнес был не в чести. Никто никаким спортом среди коллег не занимался. Да и когда, где время найти? Я уже упоминала, что в садике я работаю с восьми до восьми и добираться мне до работы больше часа...

Вот и получилось, что к своим двадцати семи я накопила двадцать один килограмм лишнего веса – если считать по французской формуле красоты, рост минус сто десять. Моя пышная фигура по душе, кажется, только гостям с Востока – те мне вслед частенько языками цокают. Но как ко мне отнесутся на великосветском приеме? Тем более что и одеться, как подобает в высших кругах, у меня явно не получится. С богатеями, пусть и мельком, я в своем садике общаюсь давно и уже успела усвоить: они только на первый взгляд ведут себя и выглядят демократично. Является какая-нибудь мамаша из крутых – вроде бы в скромных джинсиках, однотонной футболке, скучных ботиночках... Гимназистка, да и только. А потом такие же штанишки встречаешь на манекене в витрине бутика в Третьяковском проезде. И сопровождаются они ценником, где впору в нулях запутаться.

Так что я почти не сомневалась: мое вполне элегантное платье (но всего лишь из скромного магазина «Манго») никого в заблуждение не введет. Опытный глаз мигом раскусит, что и шелк – искусственный, и фасон – позапрошлого года. Босоножки, правда, выглядят эффектней – почти как «Маноло Бланик». Но, в отличие от настоящего «Бланика», натирают нещадно. А про украшения, крошечные серьги-гвоздики и простецкую золотую цепочку, и говорить нечего...

Бабушка, правда, утверждает, что одежда – не главное, было бы в наличии душевное богатство. Тут мне действительно есть чем похвастать. Образование имеется, английский знаю и беседу в состоянии поддержать – особенно, если речь зайдет о серьезных книгах или театральных постановках, а уж про раннее развитие малышей, свой конек, могу и вовсе говорить часами. Но только для подобных приемов, я подозреваю, совсем не знания нужны – а способность элегантно трепать языком. Только в этом я тоже полный ноль. Сроду никакой светской жизни не вела – просто потому, что не ведут ее воспитательницы детских садиков, даже элитных.

В общем, пока собиралась на прием в особняк отца, накрутила я себя донельзя. Да еще когда ехала в роскошном «мерсе», что прислал за мной отец, умудрилась на платье зацепку сделать. А искусственный трикотаж только зацепи – мигом вылезет «стрелка» сантиметров в десять длиной.