Сосновцев — директор Дома культуры. Последнее время он явно заинтересовался спектаклем и активно посещал репетиции. Иногда у Вики мелькала мысль, что он заинтересовался скорее Мариной. А что? Она незамужем, он вдовец. Правда, Маринка в этом смысле какая-то странная. Она симпатичная, коммуникабельная и, если б постаралась, легко могла бы заполучить себе приличного мужа. Виктория Павловна сразу об этом подумала, но, прикинув, честно предупредила:

— К сожалению, Марина, в нашей труппе совсем нет холостых мужчин.

То есть имелся, конечно, Денис, но он закреплен за Дашенькой, и Вика сбросила его со счетов.

— А что, холостые играют лучше? — заинтересовалась не понявшая, куда она клонит, собеседница.

— Да нет, — объяснила Вика, — скорее, наоборот. Холостому и дома неплохо, а женатый рад куда-нибудь сбежать, так почему бы не к нам? Просто пыталась кого-нибудь тебе подыскать.

— Не стоит трудов, — махнула рукой та. — Вика, ну зачем мне это надо — взваливать на плечи дополнительную обузу? Если б угораздило влюбиться — тут другое дело, вынуждена была бы смириться, но, похоже, из влюбчивого возраста я уже вышла.

— Только не заливай мне, что не хочешь замуж, — хмыкнула Виктория Павловна. — Все равно не поверю.

— А ты?

— Что — я?

— Ты хочешь? Почему ты себе кого-нибудь не подыщешь?

— Ну, я же тебе рассказывала… Я любила Сашку.

— Никто ж не говорит о любви, мы обсуждаем мужа, так? Насколько я поняла с твоих слов, любовь тут ни при чем. Главное, наметить подходящий объект и правильно его обработать. Правильно?

— Правильно.

— Чья бы корова мычала, а твоя молчала, — весело съехидничала Марина. — Что же не намечаешь и не обрабатываешь? Небось Сашка сам наметил и обработал. За такого и я бы вышла. А зачем мне абы кто, не понимаю.

Теперь Виктория Павловна и сама не понимала. Марина умела переворачивать обычные вещи с ног на голову. Впрочем, Вика, как всегда, в ее рассуждения особенно не вникала, ей был важен результат. В данном случае то, что подруга не гоняется за мужиками, явно к лучшему. Сосновцев, видя ее разборчивость, постарается произвести впечатление и охотнее порастрясет кубышку.

* * *

Сколько различных проблем, сколько подводных камней окружало бедную Викторию Павловну, в несчастный день отдавшую душу театру! Она обходила препятствия с уверенностью опытного лоцмана, но вместо одних перед ней тут же возникали другие. И если, думала она, на генеральной репетиции грянет нечто непоправимое, она взорвет к чертовой матери этот дурацкий Дом культуры вместе со всеми его обитателями, и в первую очередь — с проклятым Преображенским!

Такие вот крамольные мысли бродили сейчас в ее голове, когда она глядела на бушующего гения. Глядела, тем не менее, сочувственно и беззащитно — иначе с ним нельзя.

— Что случилось, Евгений Борисович? Как вы нас всех напугали! Мы боялись, с вами случилось что-то страшное, но вы, слава богу, целы!

— Если и цел, то с помощью Бога, а не этой гнусной твари.

На глазах Тамары Петровны, неизвестно за что названной гнусной тварью, тут же выступили слезы.

— Боже мой, Тамарочка Петровна! — быстро выкрикнула Вика, нежно приобняв помощницу за плечи. — Это недоразумение! Завтра премьера, мы все на нервах! Вы уж нас простите!

— Это она-то будет прощать? — пророкотал Преображенский. — И вы думаете, моя нога еще хоть раз ступит в дом, где моя жизнь ценится столь низко?

— Я ценю вашу жизнь куда больше собственной! — поспешила уверить Виктория Павловна. Когда имеешь дело с мужчинами, с лестью перегнуть нельзя, тут, чем больше, тем лучше.

— Тогда почему позволяете на нее покушаться?

— Это уже что-то новенькое, — шепнула Таша на ухо Дашеньке. — Подобного он еще не разыгрывал.

— Нервничает перед премьерой, — ответила та. — Я тоже. А ты?

— Женечка, бедный мой, — вмешалась Галина Николаевна (наконец и от нее какая-то польза!). — Что случилось?

— Вот!

Он немного подвинулся, и присутствующие узрели открытый люк. Да, ситуация не из приятных! Если бы кто-нибудь туда сверзился, шею сломал бы как пить дать. Или даже насмерть угробился, и прощай, премьера! Высота большая, а внизу металлическая плита, да еще торчит штырь, к которому когда-то крепилась лестница. Находись она в сохранности, было бы очень удобно — спускаешься за кулисами в подпол, пробираешься по узкому коридору и выныриваешь прямо на сцену: здравствуйте, я призрак отца Гамлета, разрешите представиться! Но без серьезного ремонта лазить вниз было рискованно, поэтому люк всегда держали закрытым. Виктория Павловна почувствовала, что шею заливает холодный пот. Какой кретин и зачем его трогал? Свет здесь тусклый, а часто и вовсе выключен, поэтому не заметить опасности очень просто. Шагнул — и на небесах. Слава богу, все обошлось! Впрочем, обошлось ли?

— Она это сделала нарочно! Гнусная тварь, бездарь, ненавидящая таланты!

Тамара Петровна все-таки разрыдалась, Вика принялась ее успокаивать.

— Женечка, но при чем здесь она? — ласково поинтересовалась Галина Николаевна.

— Разве не эта тварь отвечает здесь за порядок? Вся рутинная работа, которой брезгует нормальный человек, поручена ей. Это она здесь закрывает все и открывает. И никто, кроме нее, не оставил бы открытый люк как раз тогда, когда мне идти мимо него на сцену! Это не случайность, а предумышленное убийство! Меня спас Господь Бог, хранящий таланты! Если бы я не включил здесь свет, меня б уже не было в живых!

— Ну, — раздраженно заметил Кирилл Левинсон, — в таком случае покушались на меня. Первым здесь, как известно, должен был оказаться я, и лишь по случайности я прошел с другой стороны.

Это была правда. Девчонки появлялись из правой кулисы, поскольку женская уборная была там, мужская же располагались слева. Кирилл, партнер Таши, к моменту происшествия уже находился на сцене.

Впервые он попал в студию из-за Дениса, с которым вместе работал. Дашенькин жених, не упуская случая похвастаться артистическими успехами, активно приглашал на спектакли коллег. Большинство из них оставались зрителями, а этот серьезный мужчина лет тридцати пяти неожиданно проявил желание попробовать себя на новом поприще.

Вика была рада. Во-первых, сильный пол всегда в дефиците, а во-вторых, Кирилл был небезнадежен. Флегматик, правда, что для актера плохо. Зато добросовестный, и память хорошая — не то что у Дениса. Внешность, конечно, похуже, чем у главного красавчика театра, но вполне пригодная — такие кряжистые, основательные, напрочь лишенные смазливости хорошо смотрятся в ролях настоящих мужиков. Что касается таланта… если хорошенько разъяснить, что и как, Левинсон по мере сил пытался это изобразить — он парень умный.

— Да кому ты нужен? — заорал Преображенский, на миг притихший от изумления — ему посмели возразить! — Ты, бездарность! Нет, охотились на более крупную дичь — на меня.