Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слэйт со стуком поставил кейс на палубу и, радостно улыбаясь, воздел руки кверху и бросился к нам.
– Что случилось? – спросила я.
– Дай пять, – сказал Слэйт, продолжая держать поднятой правую ладонь.
Кашмир рассмеялся. Я красноречиво посмотрела на свои пальцы, испятнанные смолой и лаком, после чего снова перевела взгляд на идеально чистую кисть капитана. Он подмигнул мне, и я, не удержавшись, расплылась в улыбке. Слэйт одной рукой хлопнул Кашмира по спине, а другую положил мне на плечо.
– С часами все вышло просто великолепно! – воскликнул он.
– Я это вовсе не планировала, – сказала я.
– Знаешь, как говорят? Лучший экспромт – хорошо подготовленный экспромт, а тебе в таких делах, похоже, нет равных. – Отец наклонился и поцеловал меня в макушку.
– Папа!
– Удача любит смелых – вот вам еще одна поговорка, – продолжил отец, указывая на Кашмира. Затем снова воздел руки к небу и, откинув голову назад, устремил взгляд в небеса. – Сами звезды благоприятствуют нам!
– Звезды тут ни при чем, – рассмеялась я.
– Вот как? А что же тогда?
– Юпитер.
– Но ведь звезды на небе тоже есть. Просто сейчас их не видно. Если бы ты могла их видеть, то убедилась бы, что они выстроились особым образом. – Взяв с палубы чемоданчик, отец направился к своей каюте. – Судьба на нашей стороне. Так и должно быть. Гарантирую, завтра к вечеру мы снова будем в раю.
Улыбка на моих губах исчезла.
– Во сколько завтра аукцион, капитан? – поинтересовалась я.
Остановившись, отец немного помедлил, прежде чем ответить.
– Рано, – коротко бросил он и, шагнув через порог каюты, захлопнул за собой дверь.
Я еще некоторое время смотрела ему вслед. Когда капитан не давал прямого ответа на мой вопрос, это всегда было плохим знаком. Однако мне хотелось завтра присутствовать на аукционе, чтобы увидеть карту и понять, что мне предстоит. Тот, кто предупрежден, вооружен – кажется, так сказал Сервантес.
Кашмир, испытующе подняв брови, внимательно наблюдал за мной, но я сделал вид, будто не замечаю этого.
– Я до сих пор не поблагодарила тебя за часы, – сказала я и, обмакнув кисть в ведерко с черным лаком, стала водить ею по мачте. – Мне с самого начала следовало придумать что-нибудь в этом роде вместо того, чтобы затевать авантюру с тиграми.
– История с часами была забавной, – промолвил Кашмир.
– Для тебя – может быть. – Я бросила на него сердитый взгляд. – Но не для меня.
– Нет-нет, амира, – запротестовал Кашмир, склонив голову набок. – Все в порядке. Мы привезли двух бенгальских тигров в двадцать первый век. Здесь это очень редкие и очень ценные животные.
– Но не такие ценные, как золотой карманный хронометр.
– Что ж, возможно, за них не удастся выручить столько, сколько за часы. Воры знают цену всему, но не знают подлинной ценности – кто это сказал?
– Оскар Уайльд. Только не воры, а циники, – поправила я.
– Вот как? Что ж, это все объясняет.
Я показала Кашмиру язык и посмотрела на едва заметные бороздки, оставленные на поверхности лака кистью.
– Думаешь, мы успеем закончить сегодня?
– Лак должен подсохнуть. Так что закончить можно и завтра. С утра пораньше, – ответил Кашмир и бросил на меня короткий изучающий взгляд.
Чтобы нанести последний слой лака на мачту, мы встали еще до рассвета. После того как мы закончили, Кашмир тщательно вытер руки тряпкой, пропитанной растворителем. Я проделала ту же процедуру более небрежно, поэтому под ногтями у меня остались черные полукружья. Кашмир, пользуясь случаем, поспал еще немного в моем гамаке. Я же осталась дожидаться отца на палубе, буквально вибрируя от нервного напряжения.
Увидев меня, Слэйт замер:
– Ты что, собираешься отправиться со мной?
– Я могла бы помочь. Еще одна пара глаз лишней не будет – на случай, если это окажется не настоящая карта, а подделка или копия.
Лицо отца потемнело:
– Никакая это не подделка.
Я попыталась рассмеяться, но из моей груди вырвались звуки, больше похожие на кашель.
– Я видела другие твои карты, датированные 1868 годом, Слэйт. Некоторые были нарисованы чуть ли не простым карандашом.
– На аукционах «Кристис» подделки не продают.
– Пару лет назад они это сделали. Я говорю о картине под названием «Одалиска». Был большой скандал.
Отец открыл рот, затем снова закрыл его и провел ладонью по аккуратно причесанным волосам.
– Я уже опаздываю, – заявил он, наконец.
– Так поехали скорее.
Я растолкала Кашмира, и мы втроем, погрузившись в толпу, отправились на метро из Бруклина в сторону Рокфеллеровского центра. Аукционный дом «Кристис» был большим зданием из белого известняка, стоявшим на южной стороне большой площади. Рядом с ним на флагштоках в теплом летнем воздухе развевались десятки разноцветных флагов.
Мы с Кашмиром дошли с отцом до конца огромного вестибюля. При виде нас дежуривший у входа охранник отложил газету и потребовал, чтобы отец предъявил удостоверение личности. При этом он с явным неодобрением окинул взглядом Кашмира, который был одет в необычного покроя белую льняную рубашку, расстегнутую чуть ли не до талии. Не понравилась охраннику и я – с траурной каймой под ногтями и в потрепанной куртке с капюшоном. Удостоверение личности имелось только у Слэйта.
Охранник, не спуская глаз с Кашмира, куда-то позвонил. Затем, повесив трубку, покачал головой с таким видом, что нетрудно было понять – он ничуть не жалеет, что ему приходится отказывать двум посетителям из трех. Слэйт широко развел руками, демонстрируя разочарование, и направился к лифтам, на ходу бросив:
– Мне очень жаль, ребята. Я скоро вернусь.
– Но, папа…
Вернувшись, отец взял мои руки в свои.
– Все будет в порядке, Никси, поверь мне:
Затем он ободряюще улыбнулся мне и вскочил в подъехавший лифт, двери которого закрылись прежде, чем я успела что-либо ответить.
Но даже успей я что-нибудь сказать, разве это что-то бы изменило? Ничто не могло заставить моего отца отступить от своих планов. Много раз я пыталась использовать все возможные аргументы – и все безрезультатно. В последний раз это было, когда в его руки попала очередная карта, датированная 1868 годом. Я посмотрела вслед поднимающейся вверх кабине лифта, и мне стало трудно дышать. Где-то там, несколькими этажами выше, находилась карта, которая для меня была подобна дамоклову мечу.
Охранник снова с шелестом развернул газету. Перед моими глазами мелькнули фото и заголовок на первой полосе – «Осторожно, тигры!». Огромные полосатые кошки на фото показались мне знакомыми. Усыпленные, они лежали в кузове полицейского фургона. Кашмир, поймав мой взгляд, подмигнул мне. Затем с уверенным видом, которого мне никогда не удавалось добиться, он подошел к висевшему на стене огромному панно и стал внимательно его изучать.