формулировалась так: «…община… не производит необходимого ремонта»[44]. Ни к чему не привели ни жалоба руководителей религиозного общества, направленная в Президиум ВЦИК, ни их попытка найти компромисс с властями, отдав лишь флигель, где располагались сторожка и единственная в городе миква[45]. Здание было превращено в Дом санитарной культуры (позднее переименовано в Дом санитарного просвещения) и функционировало в этом качестве вплоть до 1990-х[46].

По состоянию на 1938 год в списке прихожан еще действовавшей Новой синагоги значилось 66 человек[47]. Община пользовалась ею до 1940 года, а в 1942-м – якобы добровольно – «произвела с районным жилищным отделом Куйбышевского района г. Омска обмен здания синагоги на молитвенное помещение в муниципализированном доме»[48]. Архивный документ гласит: «В период Отечественной войны в Омской области имелся один еврейский молитвенный дом, при котором раввина не числилось…»[49]

Новую синагогу власти заняли под заводское общежитие[50]. Но вернуться в нее евреям все-таки удалось. Произошло это уже после войны, в условиях относительной либерализации государственной политики по отношению к религии, когда иудейская община Омска была зарегистрирована местным уполномоченным Совета по делам религиозных культов – специального органа, созданного для проведения этой политики. В своем отчете в Москву уполномоченный сообщал:

Омское еврейское религиозное общество «Новый молитвенный дом», деятельность которого не прерывалась с 1922 года, в начале 1944 года возбудило ходатайство перед исполкомом облсовета о возврате еврейскому религиозному обществу одного из зданий бывших синагог… <…> Исполком облсовета, рассмотрев заявление еврейской религиозной общины и исходя из того, что еврейской религиозной общине молитвенное здание предоставлено и что здания бывших синагог заняты под культурно-просветительные и хозяйственные цели, в возврате еврейской религиозной общине здания одной из бывших синагог – отказал… В настоящее время (в конце 1944-го. – В. Г.) этот вопрос вновь исполкомом облсовета пересматривается в связи с получением от Совета по делам религиозных культов при СНК СССР материала обжалования еврейской религиозной общиной решения исполкома облсовета[51].

После двухлетней борьбы, в 1946 году, ходатайство в конце концов было удовлетворено и в историческом синагогальном здании возобновились богослужения[52].

Кроме Омска, на всей территории СССР к востоку от Урала в послевоенную эпоху функционировали еще лишь три официальные синагоги – в Новосибирске, Иркутске и Биробиджане. Однако рассмотрение этого этапа в истории омской еврейской религиозной общины выходит за рамки настоящей статьи.

Еврейские секции в омске

С окончательным установлением советской власти в Сибири (в Омске – с ноября 1919 года) начался процесс формирования нового управленческого аппарата и общественно-политических структур. Первый год их работы характеризовался полной неразберихой. Чиновники и партийные функционеры жаловались на отсутствие системы делопроизводства и острую нехватку кадров. Касалось это и учреждений, призванных осуществлять «национальное строительство», то есть распространять «идеи Октябрьской революции» и проводить национальную политику коммунистической партии среди представителей всех наиболее крупных этнических меньшинств, в том числе и евреев. В других регионах страны сеть таких учреждений уже работала, а в Москве располагались руководившие ими центральные органы[53].

Вениамин Горелик, возглавивший в декабре 1920-го еврейский подотдел Сибнаца (Отдела по делам национальностей при Сибревкоме), утверждал, что ему приходится выполнять обязанности и машинистки, и регистратора, и делопроизводителя. На письма, направленные им в Москву – в Центральное бюро ев-секций РКП(б) и евотдел Наркомнаца – с просьбой прислать квалифицированных работников, поступили закономерные отказы: сложная ситуация с кадрами наблюдалась по всей стране и во всех сферах[54]. Столкнувшись со множеством трудностей, обескураженный Горелик сделал резонный вывод: «Широких перспектив для привлечения еврейских масс к советскому строительству нет, ибо нет самих широких масс, а есть масса, большей частью участвующая в общей жизни, как и все население»[55].

Тем не менее специальные еврейские подразделения возникли при различных учреждениях в Ново-Николаевске, Красноярске, Иркутске, Томске, Тюмени, Омске и других городах. В Омске, исполнявшем тогда функции административного центра Сибири, система оказалась одной из наиболее развитых в регионе: здесь образовалось четыре таких подразделения – при губернском отделе народного образования (губнаробразе), губкомах РКП(б) и РКСМ, а также губернском отделе по делам национальностей (губнаце). Первые три именовались еврейскими секциями (евсекциями), последнее – еврейским подотделом, но неофициально – тоже евсекцией[56]. В условиях кадрового дефицита и ограниченности средств сотрудники в них, как правило, работали по совместительству, занимая порой по несколько должностей в учреждениях новой власти. Например, Моисей Шерман, бывший бундовец, перешедший в РКП(б) и служивший в торговом бюро при губернском совнархозе, летом 1921 года попытался возглавить одновременно сразу три евсекции, правда неизвестно, удалось ли ему осуществить это намерение[57].

Наиболее ощутимую деятельность вела евсекция при Омском губнаробразе, под управление которой от ликвидированного общинного совета (ваада) перешла вся еврейская образовательная инфраструктура – училище, детский сад, летняя детская площадка и библиотека, располагавшиеся в одном здании. Училище новая власть сразу же превратила в советскую еврейскую школу 1-й ступени. Предпринимались даже попытки, судя по всему безуспешные, перевести преподавание в ней на идиш[58].

У этой евсекции, по крайней мере на начальном этапе, имелся значительный по местным масштабам штат из трех оплачиваемых сотрудников – заведующего и двух разъездных инструкторов, посещавших уездные города с еврейским населением (известно, например, о подведомственной губнаробразу еврейской школе в Татарске)[59].

В дополнение к уже действовавшим программам в марте 1920 года в том же здании был открыт еще и рабочий клуб имени Борохова с библиотекой-читальней, школой для взрослых и драмкружком. Газетная заметка свидетельствовала:

Помещение клуба небольшое, но уютное, сцена еще не оборудована, по стенам развешаны плакаты, портреты: Ленина, Луначарского, Троцкого, Борохова, Фруга, Шолом-Алейхема, Переца Леона и других. Клуб рабочими посещается охотно[60].

Очевидно, средств на клуб отпускалось мало, и месяц спустя та же газета жаловалась, что драмкружку по-прежнему «работать невозможно: нет сцены, нет даже ни одного стула»[61]. Но, несмотря на это, клуб продолжал свое существование, являясь фактически средоточием всей еврейской общественно-политической и культурной жизни города.

Комсомольская евсекция занималась в основном идеологическим просвещением «беспартийной молодежи». В одном из отчетов сообщалось:

В евсекции 16 тт. [товарищей]. Из них 10 принимают активное участие в работе, которая ведется среди беспартийной молодежи. Проведено политлекций 14, собеседований 3. Работает драматический кружок. Проведено 18 занятий, поставлен 1 спектакль. Общих собраний было 11, совещаний активных работников 5. Выпущено 8 номеров живых газет. Один номер рукописной стенной газеты. Вся работа ведется в еврейском