поэтому их пьяная радость, вызванная отправкой в Дублин, никак не могла приблизить снятие осады. Этот эпизод стал лишним доказательством (если еще были нужны доказательства) того, что мистер Питт уже исчерпал все ресурсы личного состава. Флот Бридпорта все еще господствовал в Ирландском море, однако войск, которые можно было бы отправить через это море в Ирландию, оставалось уже слишком мало.

Мыс Сан-Висенти

Но даже британское господство на морях недолго оставалось бесспорным, поскольку французский флот к концу января вновь готов был вступить в бой. Несмотря на активные действия британских кораблей, французы были в состоянии обеспечить стабильную доставку небольших подкреплений Гошу, в том числе и переброску небезызвестного «Черного легиона» американца Тейта. Этот легион был сформирован из уголовников и дезертиров. Первоначально планировалось, что они сожгут дотла сначала Бристоль, а затем Ливерпуль. Однако ввиду ситуации, сложившейся в Ирландии, их «мастерство» поджигателей должно было найти другое применение, а именно – Уэксфорд. Местное население плохо к ним отнеслось, но это не давало повода сдаться, так и не причинив противнику никакого ущерба. Так или иначе армия Гоша теперь могла получать значительные подкрепления, особенно после того как 2 февраля Бонапарт захватил Мантую. Однако наибольшие опасения у англичан вызывало то, что основные силы испанского флота, в составе не менее двадцати семи линейных кораблей, вышли из Средиземного моря. Эта армада явно превосходила британскую блокирующую эскадру в составе пятнадцати кораблей, которая базировалась в Лиссабоне. Вице-адмирал сэр Джордж Кит Элфинстоун, который только что сменил Джервиса, и его флагман Калдер, сосчитав количество кораблей противника, благополучно появившихся в районе мыса Сан-Висенте[9] туманным утром 14 февраля, оставили всякую мысль о сражении. Скорее всего, британцы проиграли бы его, но даже если бы им удалось выиграть, все равно более десятка кораблей противника смогли бы продолжить свой путь в Брест, где они соединились бы с силами французского флота. Элфинстоун позволил им беспрепятственно уйти и следовал за ними на приличном расстоянии. Лишь коммодор Нельсон, который командовал 74-пушечным кораблем «Кэптен», восстал против пассивных действий. Он заявил, что это было бы просто немыслимо при Джервисе, и самовольно в одиночку атаковал могучий 136-пушечный «Сантиссима Тринидад», явно в надежде на то, что это приведет к активным действиям других кораблей эскадры. Но, увы, испанский гигант лишь брезгливо отмахнулся от этой атаки. «Кэптен» лишился мачт и был вынужден спустить флаг. Таким образом, больше ничто не мешало адмиралу Кордове вести испанскую армаду в Брест. Оттуда в начале марта он без особых трудов смог совершать рейды в пролив Св. Георга и Ирландское море, тем самым препятствуя перевозкам британских войск в Дублин и защищая перевозки французских войск, предназначенных для усиления армии генерала Гоша. Еще большие опасения Лондона вызывало то, что Кордова теперь вполне мог сорвать каботажные морские перевозки вдоль всего западного побережья Англии, Уэльса и Шотландии. Теперь не надо было сжигать дотла Бристоль или Ливерпуль, как это предлагал Тейт, поскольку эти города были бы не в состоянии выполнить свои экономические функции, если бы были перерезаны морские пути, ведущие к ним. Все эти обстоятельства не могли не повлиять самым губительным образом на состояние финансов. Английский банк уже прекратил выплаты в полновесной монете, и теперь все более реальной становилась угроза прекращения всех видов выплат вообще.

Мыс Трафальгар

После падения Мантуи и прибытия испанского флота в Брест революционная Франция недолго продолжала войну. 18 апреля в Леобене Австрия подписала предварительные условия мира, что в дальнейшем привело к заключению 18 октября мирного договора в Кампо Формио. Тем временем осада Дублина разрешилась без особого кровопролития заключением перемирия в Килмейнхайме 24 марта. Это перемирие привело к Лилльскому мирному договору, который был подписан 3 сентября. В Англии все надежды возобновить войну в апреле и мае были разрушены мятежами матросов военно-морского флота в Спитхэде и Норе. В конечном счете они привели к замене крайне непопулярной консервативной администрации Питта коалицией вигов под предводительством Фокса и Портленда. Теперь пришлось соглашаться со многими условиями мирного договора, которые лорд Мальмсбери прежде отвергал, хотя взамен признания независимости молодой Ирландской республики, во главе которой стоял Уолф Тоун, хитрые островитяне получили ряд уступок. Сохранялась беспошлинная торговля республики с Бристолем и Ливерпулем, а также арендная плата землевладельцам, живущим теперь в Англии. Тем не менее, на Ирландию уже не распространялось суровое британское судопроизводство и закончилось присутствие английской армии. Как это ни удивительно, но в Ирландии оппозиция этим соглашениям была ничтожна и многие представители англо-ирландского дворянства (такие, как Ричард и Артур Уэллесли) стали честно служить правительству Ирландской республики.

Мир принес благословенный покой, который продолжался тридцать лет, – и не только в Британии, где война главным образом нанесла ущерб экономике, доведя ее до состояния крайнего напряжения, но и во Франции, где ущерб измерялся в гораздо большей степени кровью и политическими потрясениями. Как и предполагалось, мир содействовал расцвету французской демократии, свободной от ужасов военной тирании или изощренных социальных экспериментов, которые сопровождались всеобщей военной мобилизацией. В результате проведенных весной выборов к власти пришло благоразумное и умеренное правительство. Надежды армии и крайних левых рухнули, когда в сентябре (фруктидоре) окончилась неудачей попытка переворота. Генерал Гош прославился как защитник свободы, а Бонапарт, который мог стать узурпатором, эмигрировал, будучи жестоко оскорблен, как и Лафайетт и Дюмурье, которым досталась похожая участь. Между тем после пяти лет напряженных военных действий армии и флоты европейских государств смогли наконец уйти с политической сцены. Всех офицеров, за исключением самых преданных и надежных, теперь можно было отправлять в отставку. Границы снова открылись, что способствовало быстрому возрождению международного общения и торговли.

Такой была обстановка, когда 21 октября 1805 года коммодор Нельсон, которому выплатили лишь половину положенного выходного пособия, случайно встретился с опозоренным генералом Бонапартом. Эта встреча произошла на термальных источниках недалеко от мыса Трафальгар, что на юго-западе Испании. Они пили, предаваясь ностальгическим мечтам обо всех славных победах, которые могли бы одержать, если бы только в результате выборов к власти не пришли проклятые политиканы и если бы не было этого чертовски противоестественного европейского мира.

В реальности

В основе моего очерка лежат как подлинные исторические факты, имевшие место в Ирландии, так и реальные тенденции развития европейской стратегии того времени. Я попытался использовать реальную историческую топографию и включил в свое повествование подлинные воинские части того времени. Все действующие лица, имена которых упоминаются в моем изложении, на самом деле жили в то время. Однако печальная преждевременная кончина Джервиса, который вскоре получил титул графа