Иногда идеи приходили Эмме в голову так быстро, что сталкивались друг с другом, как невнимательные водители.

–Мы могли бы поискать отпечатки пальцев – ну или полиция могла бы, если бы мы обратились за помощью,– но скорее всего я их смазала!– жалобно проговорила она.– Я трогала рычаг!

Чез иФинн непонимающе смотрели на неё.

–Откуда ты знаешь, что это не полицейские перенесли рычаг?– спросил Финн.

–Простая логика,– ответила Эмма.– Помнишь, охранник сказал, что дом всё ещё считается местом преступления? Полицейские ничего не трогают без необходимости. И понятно же, что рычаг лежал там на полу до самых недавних пор. Никто не прикасался к нему минимум неделю. Поэтому в том месте успела скопиться пыль.

–Она же может подсказать нам ещё кое-что,– вмешался Чез.– Тот, кто взял рычаг, наверняка оставил следы. Давайте поищем.

Но Чез, Финн иЭмма – особенно Эмма – уже натоптали в комнате. Если человек, взявший рычаг, и оставил следы, они их уже уничтожили.

–Эй, ребята! Поскорей! И поедем ужинать! Разве вы не голодны?– донёсся сверху голос мистера Мэйхью.

–Быстро, Финн,– сказала Эмма, подбегая к младшему брату.– Снимай футболку.

–Зачем?– удивился Финн.

–Надо во что-то завернуть рычаг, чтобы не смазать оставшиеся отпечатки,– объяснила Эмма.– И чтобы мистер Мэйхью не увидел, чтó мы отсюда вынесли. Мы скажем ему, что ты испачкал футболку и тебе нужно взять из своей комнаты чистую.

–Ладно,– кивнул Финн. Он стащил футболку через голову и бросил её Эмме, а потом потянул старшего брата за руку:– Чез, сходи со мной.

«Разве ты не можешь без помощи Чеза взять футболку из собственной комнаты?»– хотела спросить Эмма. А потом бросила взгляд на бледное, вытянувшееся лицо братишки. Привычные ямочки на щеках полностью исчезли. Финн боялся идти наверх.

Финн иЧез выбрались через потайную дверь, иЧез вежливо крикнул мистеру Мэйхью:

–Мы почти готовы! Только возьмём ещё одну вещь.

Эмма осталась одна. Одна в тайной комнате, которая раньше умела превращаться в секретный туннель. Одна в комнате, где они потеряли госпожу Моралес. Эмма вздрогнула.

–Прекрати,– вслух сказала она.– Сосредоточься.

Она подобрала ярко-жёлтую футболку Финна с груды жестянок, на которую та упала. Разгладив футболку, Эмма натянула её на руку как перчатку, подняла рычаг и уже начала оборачивать его тканью, но вдруг остановилась. «А что, если испробовать рычаг в какой-нибудь другой комнате?– подумала она.– Не для того чтобы попасть в другой мир, конечно – просто чтобы проверить мою теорию, посмотреть, работает ли он в другом месте».

Держа в одной руке наполовину завёрнутый рычаг, Эмма вылезла из-за шкафа, вышла из Скучальни, переступила через кучу брошенных машинок и остановилась возле кошачьего лотка. Никто не удосужился сменить наполнитель две недели назад, когда они в последний раз были дома, и на поддоне до сих пор лежали вонючие комки. Кошачий лоток был самой обыкновенной вещью на свете, но, как ни странно, рядом с ним Эмма почувствовала себя спокойнее. «Я могу проверить эту стену. Посмотреть, подойдет ли сюда рычаг, и повернуть в любую сторону,– сказала она себе.– Может, достаточно просто чуть-чуть отойти от разрушенного туннеля. Если получится – вот остальные обрадуются!»

Она стояла и смотрела на стену, сжимая в руках рычаг. Эмма вспомнила, как страшно ей было каждый раз, когда она проходила через тайную комнату в другой мир. И как она испугалась несколько минут назад, когда охранник швырнул её иЧеза наземь.

Она так и не коснулась стены рычагом.

Только не сейчас, только не в одиночку.

«Я трусиха,– грустно подумала Эмма.– Мне страшно не меньше, чем Финну».

Ужин длился вечность. Пока они сидели в«Ржавом бочонке», Чез пытался не терять нить притворно весёлой болтовни мистера Мэйхью: нехорошо было заставлять одних только Финна иНатали поддерживать разговор. Но «Ржавый бочонок» был одним из тех ресторанов, где громко играет музыка, мигает свет и постоянно шумят люди. Каждый раз, когда Чез пытался что-нибудь сказать, официанты принимались хлопать в ладоши и кричать «С днём рождения!».

Чез и раньше ненавидел места вроде «Ржавого бочонка». А сегодня было ещё хуже. Ему казалось, что он обязан прикрыть Эмму, которая сидела молча, почти в трансе, глядя своими тёмными глазами в никуда и нервно барабаня пальцами по столу. Насколько Чез мог судить, она отбивала азбукой Морзе свои рассуждения. Как сказать азбукой Морзе «Вся разгадка – в подушечке с блёстками»?

Но от блистательных открытий Эммы не будет никакого толку, если мистер Мэйхью решит, что ей нужна медицинская помощь, и отвезёт её в больницу. Поэтому Чезу приходилось то и дело подталкивать Эмму локтем, напоминая ей, что нужно набрать макароны с сыром в ложку, а потом поднести её ко рту. Иногда ему даже приходилось напоминать сестре, что нужно прожевать и проглотить.А кроме того – самому не забывать о своём сэндвиче, морковных палочках и фруктах.

Но наконец, сто лет спустя, ужин окончился, мистер Мэйхью заплатил по счёту, и они все погрузились в машину. Чезу, Эмме иФинну пришлось задрать ноги, чтобы не наступить на завёрнутый в футболку рычаг. Поэтому уЧеза, который всю обратную дорогу сидел скрючившись, вдобавок разболелись кости.

«Ничего страшного, только бы найти маму»,– твердил себе Чез.

Дома мистер Мэйхью спросил Натали:

–Детка, хочешь, я напишу учительнице записку и предупрежу, что ты сдашь проект чуть позже?

–Нет, папа,– резко ответила Натали, как будто мистер Мэйхью сказал глупость.– Я сама объясню, и она мне поверит. Оказывается, если у тебя пропала мама, это оправдывает всё на свете.

–Гм,– сказал мистер Мэйхью, беспомощно стоя в прихожей, иЧезу стало его немного жалко.

–Спасибо за ужин,– вежливо сказал он.– Спасибо за всё, что вы для нас делаете. Я уверен, мы здесь ненадолго.

Мистер Мэйхью умоляюще воздел руки, иЧез притворился, что не видит слёз у него на глазах.

Натали схватила Чеза за руку:

–Пошли, поможешь мне уложить мелких.

Они были уже на полпути наверх, когда Чез понял, что Натали буквально трясёт от ярости.

–Он вообще ничего не соображает,– пробормотала она.– Мама бы страшно разозлилась. Она бы целый день орала на меня за то, что я разрешила тебе иЭмме одним пойти домой. Уж она бы догадалась, что я соврала насчёт листьев. Вот мне бы влетело…

–Погоди,– перебил Чез, остановившись.– Ты злишься, что папа тебя не ругает? И не наказывает?