Я не соврала. Бифштекс был моим любимым блюдом. Это был один из тех редких случаев, когда Матушка давала щедрую порцию и я по-настоящему наедалась. На полный желудок меня всегда посещали фантазии, что, возможно, я становлюсь сильнее. Глупая мысль. Я не была сильной. Хотела быть, но мышцы у меня слабые. Матушка говорила, что это побочный эффект моего заболевания. Так что могло быть и хуже. Я могла быть прикована к постели или умереть. Было время, когда я мечтала о смерти, когда мои конечности горели после очередного наказания. Некоторые яркие воспоминания все еще преследуют меня.

– Думаю, сегодня мы немножко посмотрим телевизор, – сказала Матушка.

Как и в белой пилюльке, в этом не было ничего удивительного. Гнев Матушки был непредсказуем, но раскаяние всегда одинаково. Я знала, что она не хотела делать мне больно. Не хотела бить меня. Она лишь пыталась защитить меня. Телевизор был перемирием, ее способом извиниться. Это было редкое удовольствие, которого я втайне вожделела. Это было единственное время, когда мне не требовалось воображение, чтобы увидеть внешний мир.

Когда ужин кончился и посуда была вымыта, Матушка проследила, чтобы я положила белую таблетку на язык и проглотила. Действующее вещество попадет в кровоток меньше чем через час. Заглянув мне в рот, дабы убедиться, что пилюля исчезла, Матушка осталась довольна.

– Молодец. Можешь пойти переодеться в пижаму, пока я включаю телевизор.

Не желая пропустить ни мгновения волшебства, я торопливо переоделась в свежую сорочку на моей кровати. Неважно даже, что мы смотрели. Каждая секунда очень важна.

Я скользнула на кушетку рядом с Матушкой, и она положила мне руку на плечи. Матушка простила меня. Оставалось только не испортить момент, съежившись от свежих ран на спине и руках. Они скоро затянутся, ерунда. Важно лишь, что Матушка больше не сердится.

Обычно мы смотрели познавательные программы, но в редких случаях, как сейчас, она включала настоящую комедию или сериал. Я прочла множество книг, где упоминалось телевидение, но ни одной из них не удавалось передать, каково смотреть его вживую. Это невозможно описать на бумаге. Возможно, дело было в том, что персонажи историй никогда не ценили время за просмотром телевизора так, как я.

Минут через двадцать лекарство начинает действовать. К концу передачи я уже клевала носом. Матушка выключила телевизор. Больше тридцати минут мне никогда не разрешали. Ни минутой дольше. Сегодня я не возражала. Сон уже манил меня, завлекая понятными лишь мне обещаниями. Я была готова провалиться в темноту, и пусть все остальное растает.

Матушка помогла мне забраться в постель и укрыла меня. Я сомкнула веки, вслушиваясь в ее шаги. Не успела она даже запереть дверь, как я уже спала. Как всегда, тьма приняла меня в свои теплые объятия. Ласковая и нежная, как старый друг.

* * *

Следующие несколько дней прошли без перемен. Каждый вечер за ужином возле тарелки меня ждала белая таблетка. Ее присутствие начало меня раздражать. Я с радостью принимала сны, но платить за них приходилось свободой, и это злило. Сия эмоция была мне относительно чужда. Злость я давно похоронила как бесполезное чувство, когда осознала, что она ничего не изменит. Как бы я ни злилась, родители так и не пришли за мной. Я могла злиться на себя, когда выводила Матушку из себя, но злость никогда не мешала кожаному ремню рвать меня на части.

Несмотря на все доводы, я все же не могла не злиться на белую таблетку. Она лишала меня свободы, которая превращалась в навязчивую идею. Узнай об этом Матушка, ее гнев не имел бы границ.

* * *

Наутро я проснулась с готовым планом. План был опасный, но попытаться стоило.

– Ты сегодня такая веселая, – заметила Матушка, положив мне на тарелку ломтик бекона.

– Правда? – Я отвела взгляд, гадая, что же она смогла разглядеть у меня на лице.

Она не могла читать мысли. Это бы разрушило мой план.

– Я хорошо спала, – промямлила я.

– Вот и славно. – Мои слова ее явно обрадовали, и я почти сразу о них пожалела.

Смысл заключался в том, чтобы прекратить принимать таблетки. Если она решит, что они помогают, то продолжит пичкать меня ими бесконечно.

После завтрака Матушка дала мне домашнее задание на день и удалилась наверх. Я встала и поставила на магнитофоне любимую кассету – подарок на одиннадцатый день рождения. Музыку я любила, она отвлекала меня от тишины. Выбор у меня был невелик, и большинство кассет имели потрепанный вид. Я надеялась, что Матушка принесет еще, но пока этого не произошло. Я давно усвоила, что Матушка сердится, если я прошу у нее что-нибудь: игрушки, книги или музыку. Вместо этого она хотела благодарности за обычные вещи. Что нравилось мне, никогда в расчет не принималось.

Подпевая любимой песне, я подняла диванную подушку и засунула руку как можно глубже внутрь. Пальцы нашли то что нужно.

– Привет, Дейзи, – прошептала я, извлекая неказистую куколку, сделанную много лет назад из носка.

Куколка ничем не напоминала мою прежнюю Дейзи. У нее не было ни рук, ни ног, а лицо было нарисовано фломастером и с годами потускнело. Глаза у Дейзи были разные, а нос кривой и слишком большой для ее лица, но это не имело значения. Я любила ее. Она была моим другом, единственной, кто знал все мои секреты. Дейзи никогда на меня не сердилась, даже когда я засовывала ее глубоко в диванные подушки. Она всегда понимала.

Прежде чем приступить к занятиям, я усадила Дейзи к себе на колени и прошептала в ее нарисованное ухо свой план. Дейзи не критиковала меня. Она знала, что у меня будут большие неприятности, если меня поймают, но не стала меня отговаривать. Вот почему она была моим лучшим другом. Она меня понимала.

Пока я делала уроки и дочитывала очередную книгу, Дейзи сидела со мной. Фэнтези мгновенно захватило меня.

– Приберусь, как только дочитаю, – сказала я куколке, а она улыбнулась в ответ. Я забыла о своих планах на вечер, с головой погрузившись в мир, совершенно отличный от моего. Вселенная драконов и чародеев, где у одной храброй девушки был ключ к спасению королевства. История была очень интересной, и, перевернув последнюю страницу, я ощутила острое чувство потери.

Закрыв книгу, я продолжала сидеть на диване.

– Может, в это поверить, Дейзи? – спросила я, мысленно проживая финал книги.

Я так глубоко задумалась, что начисто утратила ощущение времени, пока звук кухонного подъемника не выдернул меня из грез. Страх пронзил тело, я судорожно обшаривала взглядом комнату. Учебники все еще лежали на диване, рядом улыбалась Дейзи, а в руках по-прежнему была книга. Я вскочила и быстро сложила учебники стопкой на письменный стол. Собирая остатки обеда и торопливо засовывая их в мусорное ведро, я слышала, как щелкают дверные замки. В последний раз окинув взглядом комнату, я уверенно решила, что все на своих местах. Дверь наверху открылась, и у меня сердце ушло в пятки, когда я заметила на полу перед диваном Дейзи.