Аня чуть не заплакала от обиды на себя, на ухажера, на мертвую козу, которая испортила ей всю малину.

– Можно я потом поем?

– А что случилось-то? – всполошилась пожилая дама. – Ты творога не любишь?

– Да нет… я…

– Мужчины яичницу ели на завтрак. Хочешь, и тебе пожарю?

– Нет, спасибо, – отказалась девушка. – Мне жирного нельзя. Я на диете.

– Фигуру бережешь, что ли? У тебя и без того живот к спине прилип. Не будешь есть, тебя зверь в лес утащит! У нас в поселке так детей пугают.

У Ани перед глазами мигом возникла коза с выпотрошенным брюхом, на которую она наткнулась по дороге сюда.

– Ка… какой еще зверь? Волк, что ли?

– Он самый, – кивнула хозяйка. – Их тут в лесах видимо-невидимо развелось. Деревни-то потихоньку вымирают, а звери размножаются. Не стало на них никакой управы! По грибы и ягоды ходить страшно.

– А… козу или корову они разорвать могут?

– Волки-то? Еще как рвут! Давеча соседка рассказывала, что ее сын в лесу с огромным волчарой повстречался. Зверь, видать, сытый был, на человека не набросился. Стоял и зыркал глазищами! Парень – раз, и на дерево сиганул. Как взобрался, сам не понял. А волчара повернулся и лениво так зашагал себе прочь. Волки, слава богу, по деревьям не лазают. Это от медведя, ежели что, не спасешься.

– Ой, страшно тут у вас, – поежилась Аня.

– Неспокойно стало в поселке. Но тебе точно ничего не грозит.

– Откуда вы знаете?

– Живу дольше, знаю больше, – пошутила хозяйка. – У тебя вон какой защитник! Загляденье!

Аня вспомнила, что Илья ушел с доктором, а ее с собой не взял, и пригорюнилась. Ходики на стене монотонно тикали, отсчитывая минуты. Катерина Матвеевна бросила взгляд на часы и спохватилась:

– Ладно, заболталась я с тобой. У меня обед не поспеет… А ты чаю себе налей с медком. Медок у нас натуральный, луговыми цветами пахнет.

Она вернулась к своей стряпне, а девушка послушно налила в чашку чай из самовара, попробовала ложечкой мед.

– И правда вкусный…

– То-то! – просияла хозяйка. – Антон Петрович рекомендует каждый день съедать по столовой ложке меда. Для здоровья. Золотой человек! А почему-то один… Дуры бабы, такого мужика не замечают!.. Эх, мне бы сбросить годков тридцать, я бы Антон Петровича не упустила.

Она принялась на все лады расхваливать доктора, а гостья задумалась о своем. Ее план соблазнить сценариста Самбурова и приковать его к себе цепью любви рушился на глазах. Что делать? Как снова привлечь его внимание?..

Между тем Илья с Антоном ехали по разбитому машинами проселку.

– Ну, где твой сюрприз? – нетерпеливо вздохнул гость.

– Да вот, за поворотом. Скоро уже.

По обеим сторонам дороги тянулись желтые одичалые сады, густые заросли орешника, бурьян по пояс. От заброшенных обочин веяло запустением.

– Бежит отсюда народ, – пояснил доктор. – За длинным рублем гонится, за комфортом: ближе к большим городам, где есть работа, асфальт и квартиры с удобствами.

– Людей можно понять. Ты сам-то доволен такой жизнью? Грязь, комарье, тоска зеленая. Чтобы помыться, надо сначала воды натаскать, дров наколоть, баню истопить.

– В этом есть своя прелесть.

– Согласен, – кивнул Илья. – Сам люблю палатку разбить на берегу речки, встретить рассвет, умыться ключевой водой, удочку забросить, картошку в костре испечь… Но постоянно в этом вариться? Нет уж, уволь! Я ценю комфорт. Иногда меня на драйв и адреналин пробивает, а в общем я существо вполне цивилизованное.

– А мне в Москве душно было! И тесно, как в клетке. Куда ни повернись, камни, бетон, гранит. Потоки машин, выхлопные газы, толпы в метро. Меня это угнетало.

– Ты не из Москвы уехал, ты от себя хотел сбежать. Получилось?

Антон пожал плечами и промолчал. У него давно отпала необходимость что-то доказывать другим, оправдываться и объяснять, почему он поступает так, а не иначе. Он никому не завидовал и ни о чем не мечтал. Просто жил, лечил людей, наслаждался провинциальным покоем и природой. Но покой – вещь зыбкая, как озерная гладь. Любой ветерок поднимает рябь, любой камушек порождает круги на воде.

Илья чувствовал свое превосходство над другом. Он-де этакий крутой перец, достиг признания в своем деле, обеспечил себе определенный достаток, пользуется успехом у женщин. Аскетизм ему претил, впрочем, и поклонником излишеств он не являлся.

– Сюда, – проговорил Антон, указывая на аллею, обсаженную старыми деревьями. – Когда-то тут были владения местного помещика. Этим вязам много лет. Они росли здесь с давних пор, а новый хозяин вырубать их не стал, но хорошенько расчистил.

– Пожалуй, дальше пойдем пешком, – предложил Илья. – Подышим, разомнемся.

Он припарковал внедорожник и вышел первым. В воздухе пахло сыростью и торфом.

– Это ветер с болот, – объяснил доктор.

Земля под ногами была усыпана палыми листьями. На затянутом белой дымкой небе светился бледный шар солнца. Илья ощутил волнение, как перед прыжком с высоты. На миг ему почудилось, что все это он уже где-то видел: и осенние вязы, и холодное небо, и опавшие листья…

В конце аллеи деревья расступились перед большими коваными воротами с кирпичными столбами по бокам. На верхушках столбов сидели каменные звери, похожие на собак.

– Ух ты! – присвистнул Илья. – Это что за усадьба?

– «Старые вязы», – ответил доктор, проходя вперед. – На столбе есть табличка. Удивлен?

– У меня нет слов!

Жилое здание оказалось внушительным двухэтажным строением с башней и зубчатыми фронтонами. На крыше виднелись каминные трубы, на шпиле вертелся флюгер.

– Ничего себе замок! – восхитился Илья. – Просто Баскервиль-холл! Кто же его отгрохал в этой глуши?

– Сейчас здесь живет супружеская пара, Ирина и Николай Полухины.

– Ты к ним вхож, надеюсь? Мы сможем взглянуть на дом изнутри?

– Я лечу Ирину от панических атак. У нее слабая нервная система, а здешняя обстановка оказывает на нее дурное влияние.

– По-моему, потрясающая обстановка!

Илья осматривался с любопытством и восхищением. Такой усадьбы на окраине захудалого поселка он и вообразить не мог. Действительность превзошла его творческую фантазию.

– Отличная локация для фильма, – оценил он то, что увидел. – Супер! Как по заказу!

Территорию окружал кирпичный забор, во дворе был разбит мрачноватый сад в английском стиле. Дизайнер, который делал проект, оставил расти старые березы и несколько елок. Арка над входом в дом и такой же формы дубовая дверь переносили наблюдателя в девятнадцатый или даже восемнадцатый век.