Ой как ему это не понравилось. И он, и я понимали, что до этого мы были в некоторой степени соратниками, а теперь становились партнерами, которые рано или поздно должны будут вцепиться друг другу в глотку. Он надолго задумался, пытаясь принять решение. Я смотрел на его застывшее усталое лицо и пытался понять, о чем он думает. Хотя вряд ли смогу его просчитать. Будем судить по поступкам.

— Хорошо, Сергей Иванович, я вас понял.

На этом мы и расстались, но когда Семенов уходил, он бросил короткую фразу, которая в принципе немного меня успокоила.

— Может, вы и правы, Сергей Иванович. Наверное, нужно взять семьи и в Аргентину, чтобы понять, что для нас лучше. Что-то подустал я…

Странно было слышать от такого железного человека, как полковник Семенов, такие слова.

Когда я вернулся в бункер, меня встретили мои соратники, которых весьма насторожил повторный визит Семенова.

Дегтярев, прослушав запись беседы, прокомментировал:

— Лихо ты его. В принципе правильно, вот только морячки, конечно, выкинули фортель. Такого никто не ожидал. Наверное, народ реально приперло, что бросили всё и пошли неизвестно куда.

— Я тоже так думаю. Но если ситуация будет так развиваться, нас скоро начнут жестко прессовать.

— А что насчет Семенова? Тебе не показалось, что под конец он был весьма искренен.

— Может быть, но он профессиональный разведчик, имитировать разные схемы поведения его специальность. Сейчас получился очень серьезный расклад, и от него лично тоже много что зависит. Поэтому этим телепостановкам я бы сильно не верил.

— А что ты говорил относительно их технологий?

— За последние полгода параметры канала изменились, и мне приходилось постоянно перенастраивать установку. В итоге я разработал несколько дополнительных систем, что позволило устанавливать стабильные пробои, соответственно есть идея, как другим пробить эту возможность.

— Ты можешь отслеживать, если кто-то пользуется каналом?

— Сейчас — да. И при желании поставлю блокиратор — пусть мучаются.

— Да, Серега, умеешь ты людям пакости делать.

— Почему пакости? Мы — монополисты, по закону жанра должны эту марку поддерживать, иначе сметут.

— Это понятно, а что насчет запланированной экспедиции в девятьсот четырнадцатый?

— Всё в силе. Так что по одному, осторожно, переезжаем в Перевальное, пока я там настрою систему.

Через четыре часа, демонтировав в Молодежном фокусирующий цилиндр, я перебрался в бункер в Перевальное и занялся привычным делом — настройкой системы переброски в 1914 год.

Рядом как всегда находились Санька и Егор Карев, которые то меняясь, то вместе обеспечивали мою безопасность. Артемьев осторожно завел очередной душещипательный разговор, при этом я был абсолютно уверен, что это одно из заданий нашего маленького женсовета — моей супруги, Катьки Артемьевой, жены Олега, Татьяны, и наших медиков — Маринки и Оли, у которой в последнее время происходили весьма непонятные конфликты со Строговым.

— Командир… — начал Санька, подавая рожковый ключ на тринадцать, — тебе не кажется, что мы превращаемся в какие-то автоматы, которые мотаются по разным временам, воюют, бьют морды, захватывают продукты, горючее и решают какие-то глобальные проблемы…

Я вздохнул.

— Санек, давай без этих заходов. Сразу говори, что там наш женсовет через твою Катьку осторожно хочет до меня донести. Ты ж меня знаешь, не люблю, когда пытаются на подкорку всякую левую инфу закидывать.

Вот стервец, даже не запнулся и, ухмыльнувшись, продолжил:

— Командир, женщины возмущаются, что мы заигрались с перемещениями во времени, с войнами и совершенно забыли, ради чего это изначально было затеяно. Реально какими-то автоматами стали. Ни секса, ни любви, только автоматы, танки, стрельба и спецоперации.

— Понятно, значит, женщины подняли вой, что мы мало уделяем им времени?

— Да, Командир. Пока дело до ультиматума не дошло, но выходные и отпуска надо предусмотреть. Но главное, что в таком режиме люди или ломаются, или, чтобы спустить пар, бросаются на всё, что двигается, или подсаживаются на наркоту. Мы и так за тобой в последнее время относительно этого присматриваем, Командир.

А то я не видел. Вот ведь темнилы. Жена каждый раз вроде как незаметно роется в разгрузке в поисках шприцов и чуть ли не обнюхивает на предмет левых теток.

— Интересно, а недавно в Аргентине что было?

— Говорят, что мало!

— Ох какие они. Хотя правы. Реально заигрались, надо как-то отдохнуть, а то сам чувствую, что уже на грани. Еще чуть-чуть и сорвусь.

Как хорошо! Снова лето, лес, тепло, птички поют, где-то в вышине шумит ветерок, раскачивая верхушки деревьев. Запахи буквально сводят с ума, и мы по-настоящему испытываем удовольствие от этого выхода. Вот что интересно, в той же Аргентине тоже было великолепно и чарующе, но то была экзотика, которой быстро пресыщаешься, а тут, если можно так сказать, своя среда обитания, привычная для наших организмов. Еще до войны со мной служил полковник Мешков, который долгое время по службе находился на Кубе, в совершенно непривычном для нас климате, что существенно сказалось на его здоровье, несмотря на вроде как райские условия проживания. Поэтому, если будет возможность выбирать, то я лучше поживу здесь, а не в Аргентине, и мои соратники, как ни странно, разделяли мои взгляды. Субтропические болезни, паразиты, насекомые — многие с трудом адаптируются к другому климату.

Мы снова шли по густому лесу Восточной Пруссии, прислушиваясь к окружающей обстановке, но канонады не было слышно, что говорило о том, что война ушла из этих мест. Судя по тому, что глобальный радиоперехват давал только распечатки немецкой переписки, мои послания не дошли ни до Самсонова, ни до Реннекампфа, и 1-я, и 2-я русские армии были разгромлены, как и в нашей истории, хотя я нечто подобное и предполагал. Даже Сталину, при более совершенной и гибкой системе государственной безопасности, пару месяцев пришлось проверять и перепроверять наш статус, а тут институт власти настолько закостенел, что я просто терялся в догадках, как мы в нее незаметно интегрируемся.

Обойдя точку выхода по спирали и выяснив, что никакой непосредственной угрозы нет, мы забазировались, расставили сигналки, несколько радиоуправляемых мин, стали обсуждать дальнейшие действия. Дегтярев, загоревший во время своего путешествия в Аргентину, как коренной идальго, присев возле большого раскидистого дерева, с интересом поглядывал на меня, ожидая продолжения.

— Ну что, Серега, будем делать дальше?

Я-то уже всё продумал, поэтому, наблюдая за Санькой Артемьевым, возящимся возле поваленного дерева, которое могло бы стать для гипотетических нападающих хорошим укрытием, и по этому случаю устанавливающему там какую-то взрывоопасную штуку, проговорил: