Вскоре наблюдатель доложил, что на юго-западе видны клубы дыма и с той стороны доносится грохот взрывов. «Аэродром, – в ужасе подумал генерал. – Они добрались до аэродрома!»

И почти сразу начался обстрел. Нацисты били по зданию штаба из всего, что у них было: из пулеметов, танковых орудий. Слышался визг падающих мин и глухие хлопки разрывов.

После двадцатиминутной артподготовки штурмующие пошли в атаку. Как-то очень быстро смяли первую линию обороны и теперь потихоньку подбирались к самому Паттону, что сидел в кабинете, под большим портретом Трумэна, и никак не мог понять, что ему предпринять. Как оказалось, обороняться солдаты США, привыкшие наступать на более слабого противника, совершенно не умели.

Что-то тяжко ухнуло в коридоре, и раздались крики. Еще удар, и дверь с треском рухнула внутрь. Генерал дернулся и неловко полез в кобуру.

В коридоре топали сапоги, слышалась чужая речь. Паттон торопился, опасаясь не успеть, но проклятый пистолет не желал вылезать, словно оброс уступами и углами, которыми нарочно цеплялся за скрипящую кожу кобуры.

В дверном проеме появились люди в серой форме. Передний держал в руках тяжелый, весом более 100 фунтов пулемет МГ, легко, словно перышко. Мундир немца был забрызган багровым, а глаза, прозрачные, словно вода горного ручья, смотрели жестко.

Но генерал не стал ждать, пока враг что-либо предпримет. Он неловко вставил ствол пистолета в рот и нажал на спуск.

Разочарованных возгласов он уже не услышал.

Нижняя Австрия, город Вена,

Военный комиссариат Советской армии по Австрии

25 июля 1945 года, 16:53 – 17:11

– Разрешите доложить, товарищ маршал!

– Разрешаю, – ответил Конев несколько удивленно. Уж очень серьезное лицо было у генерал-лейтенанта Благодатова. Напряженное и даже немного испуганное.

– Садись, Алексей Васильевич, – добавил маршал. – Что стряслось-то?

– Связь с разведгруппой, отправленной в район Амштеттена, потеряна, – сказал комендант Вены мрачно, присаживаясь на краешек стула.

– Когда? – маршал Конев, освободитель Праги, дважды герой Советского Союза, откинулся на спинку кресла и с интересом посмотрел на подчиненного.

– Три часа назад, – сказал генерал-лейтенант.

– Выходит, они погибли или захвачены в плен? – Широкое волевое лицо маршала посуровело.

– Так точно, – кивнул генерал.

– Такой результат разведки – тоже результат, – сказал Конев. – Надеюсь, что приказ об усилении караульной службы на границе отдан?

– Так точно.

Маршал огладил ладонью блестящую, словно бильярдный шар, голову.

– Похоже, что у американцев крупные неприятности! – продолжал комиссар. – И эта конференция в Потсдаме так некстати! Союзники давят на нас, требуя восстановления самостоятельной Германии, и отношения наши с американцами сейчас совсем не те, что в мае. Лезть в их зону оккупации очень не хочется.

Благодатов замолчал, давая командиру возможность высказаться. Круглые очки его так блестели, что за ними не было видно глаз.

– Ладно, – сказал маршал после некоторого размышления. – Сегодня надо провести авиаразведку. На Венском аэродроме есть разведывательные самолеты, так что организуйте. О результатах – немедленно доложить. Задача ясна?

– Так точно! – генерал встал. – Разрешите идти?

– Идите!

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

25 июля 1945 года, 19:22 – 19:58

Петр дремал, когда за ними пришли. Лежать на вонючем и холодном полу было противно и приходилось сидеть, привалившись к стене. В такой позе он и пребывал, когда раздался скрип, разрывающий ушные перепонки. Дверь открылась, и из-за нее ударил в подземелье свет, показавшийся после тьмы до невозможности ярким.

Кое-кто из пленников со стоном схватился за глаза. Другие моргали, пытаясь привыкнуть к освещению.

Вошли двое солдат и офицер с фонарем.

– Кто здесь командир? – спросил старший нацист на хорошем русском. Ответом было угрюмое молчание.

– Ладно, – проговорил эсэсовец, водя фонарем по лицам разведчиков. – Тогда я буду убивать вас по одному, пока командир не отыщется.

Он вытащил из кобуры «вальтер» и медленно поднял руку.

– Я командир, – хмуро сказал Петр и встал. Ушибленное колено отозвалось болью, и он вновь едва не свалился.

– Зер гут, – офицер спрятал пистолет. – Следуйте за мной.

Конвоируемый солдатами, Петр выбрался в коридор, и затхлый сырой воздух показался свежим по сравнению с «ароматами» подвала, где держали пленников.

Добрались до островка света с дубовым столом, но наверх подниматься не стали. Грохнула отпираемая решетка, вошли в другой коридор. Тут было гораздо суше, откуда-то доносился глухой гул.

По сторонам проплывали массивные двери, одна за другой.

У пятой по счету конвой остановился. Дверь бесшумно открылась, и пленника ввели в довольно большую, площадью метров в двадцать, комнату. У одной из стен стояло стальное кресло с зажимами для головы, рук и ног. Напротив него располагался целый ряд сидений, не в пример комфортнее первого. Пахло здесь, к удивлению Петра, лавандой. Но сквозь цветочный аромат пробивались гораздо менее приятные запахи – крови, пота, рвоты…

Петру развязали руки, втиснули в кресло, на запястьях и щиколотках защелкнулись холодные полосы стали. Точно такая же полоса обвилась вокруг лба. Теперь разведчик не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже кивнуть.

Солдаты встали у стены, офицер расположился рядом с пленником, и в помещение вошел тот самый морщинистый, что встречал грузовик во дворе. Теперь Петр разглядел, что на его мундире знаки отличия бригаденфюрера. За ним мягким шагом скользнул невысокий человечек в странных одеждах, похожих на женские. Ростом он достал бы Петру до подбородка, а на раскосом смуглом лице застыла какая-то неживая улыбка.

– Хайль! – вскинул руку офицер, приведший пленника. – Всё готово для допроса!

– Начинайте, – устало махнул рукой морщинистый и уселся в одно из мягких кресел.

Узкоглазый подошел к Петру и встал немного сбоку, а офицер обратился к пленнику по-русски:

– Нас интересует количество и расположение войск в Вене и окрестностях, наличие танков и самолетов, фамилии командиров и комиссаров. Отвечай лучше сам, иначе тебе будет очень плохо.

Петр молчал.

Офицер пожал плечами:

– Хорошо, первый вопрос – твое имя и звание?

– Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – четко ответил Петр, чем изрядно удивил допрашивающего.

– Очень хорошо, – кивнул немец. – Ты – хороший пленник. Второй вопрос – сколько войск сейчас в Вене?