Вообще говоря, статья вызвала сенсацию.

Муссолини выразил то, что к этому времени думали многие, и даже Джузеппе Преццолини, издатель влиятельного журнала «La Voce» — «Голос», прислал ему душевные поздравления.

Вот только социалисты Италии отнеслись к выступлению главного редактора своей газеты «Аванти!» без всякого снисхождения. На съезде партии в конце октября 1914 года они решили, что он выступил самовольно и без согласования с товарищими и тем нарушил партийную дисциплину.

После яростной дискуссии на съезде Бенито Муссолини был не только лишен своего места главного редактора, но и примерно наказан в назидание всем другим.

Его выкинули из партии.

III

15 ноября 1914 года, меньше чем через три недели после исключения Бенито Муссолини из социалистической партии, вышел в свет первый номер его новой газеты: «II Popolo di Italia» — «Итальянский народ». Шапкой номера послужила цитата из Наполеона:

«Революция — это идея, нашедшая свои штыки».

В громоподобной передовой главный редактор газеты — выступавший также в роли ее владельца и издателя — заявлял: «…судьбы европейского социализма неразрывно связаны с тем, что принесет народам Великая Война…»[13].

И если оппоненты Муссолини, в силу своей полной интеллектуальной импотенции, этого не понимают, то его понимает молодость Италии, будь это молодость по возрасту или молодость по духу: «…молодость поколения., которому выпала участь двинуть вперед Историю».

Что и говорить — стрела попала в цель.

Те социалисты, что остались в рядах и последовали генеральной линии партии, обзывали отщепенца последними словами, из которых «крыса», «Иуда» и «предатель» были еще относительно мягкими. Самым главным обвинением было даже не предательство, а предательство за деньги, и в той же «Аванти!», вдруг потерявшей своего главного редактора, задавался сакраментальный вопрос: «Che рада?» — «Кто платит?».

Ну и всячески намекалось, что делает это правительство «дуумвирата», Саландры и Соннино.

Подозрение было обоснованным, но несправедливым.

Да, еще с самых первых дней Великой войны в итальянском МИДе появилась мысль об использовании прессы для создания «нужного общественного мнения». Предполагалось даже изыскать для этого какие-то фонды.

Но в Италии по сравнению с другими европейскими державами все делалось медленно. Вплоть до ноября 1914 года так ничего конкретного и не было предпринято. А в ноябре пришел новый министр, Сидней Соннино, и решительно воспротивился тому, что называл подкупом. Он вообще сомневался в пользе пропаганды — считал, что для умных людей правильность его политики самоочевидна, а с мнением дураков считаться и не стоит.

Сам-то торговался и с Антантой, и с «центральными державами» за то, на чьей стороне выступит его страна, изо всех сил добивался самых лучших возможных условий, рассматривал свои действия как своего рода аукцион — кто даст Италии больше — и называл это «политикой священного эгоизма».

В общем, министру иностранных дел Италии в ноябре 1914-го было не до итальянской прессы.

Однако нашлись другие люди, более гибкие и чуткие и не столь занятые высокими материями. К ним относились крупные земельные собственники в Ломбардии, которые рассудили, что раскол в рядах социалистов им не повредит, а привлечь часть левых голосов к патриотическим начинаниям будет полезно. Так что Бенито Муссолини, разрывая со своей партией, не бросался в пропасть так уж безоглядно — некоторое количество соломки он все-таки успел подстелить.

Сделано это было через посредника — известного в Милане адвоката Филиппо Налди.

Тот, кстати, пытался добиться для газеты и правительственных субсидий, а потом съездил вместе с Муссолини в Швейцарию, поговорить с разными чуткими людьми из французской секретной службы![14]

Что интересно, Филиппо Налди путешествовал так, как привык: остановился в лучшем отеле и обедал в ресторанах соответствующей категории. Муссолини же снял комнату в недорогой гостинице, да еще и на пару со знакомым журналистом, Марио Жирардоном. Налди, по-видимому, почувствовал, что должен быть как-то подобрее к своему протеже, и взял его с собой на хорошую вечеринку с шампанским.

Но понятно, что адвокат Филиппо Налди главным партнером в содружестве с журналистом Бенито Муссолини считал себя. Связи-то с людьми, располагавшими деньгами, добывал именно он. Ну, и получал за это очень хорошие комиссионные. Что находил более чем справедливым — ведь весь «маркетинг» их совместного предприятия лежал на нем.

А Муссолини всего-навсего озвучивал имеющиеся у него идеи.

IV

Идеи действительно имелись. Уже в начале декабря 1914 года Муссолини объявил о создании так называемых «Fasci d’azione rivoluzionaria», что на русский можно перевести как «группы революционного действия». При этом, правда, ускользает важный оттенок слова «fasci» — «фаши»: по-итальянски это еще и связка, например связка прутьев. А во времена Римской империи такие связки, со вставленным в них топором, носили ликторы — исполнители распоряжений магистратов лиц, являвшихся носителями верховной власти —. «cum imperio»![15]

Так вот группы «фаши» вскоре стали расти, а членов этих союзов стали называть «фашистами».

Это была не партия, а скорее «движение, к которому может присоединиться всякий искренний патриот» — так было написано в манифесте фашистов, опубликованном в январе 1915 года в «I! Popolo di Italia».

Написал манифест, конечно, Бенито Муссолини.

Он объяснял своим читателям, что, только пройдя через горнило войны, итальянские рабочие смогут достичь социальной революции. Это неизбежно произойдет — ибо война на стороне Антанты навеки свяжет судьбы Италии с «колыбелью сотни революций, великой Францией», и с Британией, родиной свободы.

Вообще-то поначалу призыв особого эха не вызвал.

В середине марта 1915 года газета поведала своей аудитории, что деньги на издание начинают иссякать и нужны усилия по поддержке подписки. Возможно, это подстегнуло редактора в сторону выбора все более и более сильных выражений. Например, он назвал не расположенный к войне парламент «истинным гнойником, отравляющим кровь нации», а потом и вовсе предложил стрелять в тех депутатов, которые наиболее упорны в желании сохранить нейтралитет.

Со страниц своей газеты Муссолини буквально кричал, что напрасно иностранцы смотрят на Италию как на родину музыкантов, торговцев безделушками и живописных бандитов из Калабрии. О нет, им придется склониться перед волей новой, единой Италии, объединенной духом великого Гарибальди, истинного дуче итальянского народа…

Его труд должен быть закончен, Италии должны принадлежать все земли, где говорят по-итальянски. В ораторском пылу Муссолини прибавил к списку таких земель и Мальту, что, пожалуй, было несколько бестактно по отношению к Великобритании, как-никак будущему союзнику.

24 мая 1915 года Италия объявила Австрии войну.

Сделано это было в нарушение всех и всяческих законных процедур — король Виктор Эммануил не пошел так далеко, как предлагал ему