– Кто здесь? – крикнул я. – Предупреждаю, это частная собственность.

Ответа не последовало. На кухне стоял затхлый запах. Запах забитых стоков, слишком долго стоявших закрытыми шкафов. И отбеливателя «Доместос». Солнечный свет, падавший сквозь окна в металлических рамах, делил кухню на квадраты.

Я остановился и прислушался. Затем крикнул:

– Я знаю, что вы здесь! Я хочу, чтобы вы вышли!

Ты действительно хочешь, чтобы он вышел? Этот мрачный тип в высоком цилиндре?

– Это частная собственность, и я хочу, чтобы вы вышли. И вышли немедленно!

– Папа, там кто-то есть? – спросил Дэнни.

– Не знаю, – ответил я. – Я никого не слышу, а ты?

Дэнни приложил руку к уху и нахмурился:

– Я слышу море и больше ничего.

Я сделал два-три шага вперед. Кухня – самое оживленное место в доме, если в нем живет семья. И всегда самое безжизненное, если дом необитаем. На крючках в ряд висела кухонная утварь: шумовка, толкушка, сервировочная вилка. Эмаль на ручках покрывали царапины и сколы – значит, этими вещами часто пользовались. Но теперь от них веяло холодом, чистотой и ненужностью. Теперь они излучали лишь воспоминания, а не любовь и удовольствие от совместной трапезы.

– Если здесь кто-то есть, то вам лучше выйти, – предупредил я. – Иначе я позвоню в полицию, и вас арестуют за проникновение.

После очередной длинной паузы я услышал поспешное шарканье в коридоре и звук открывшейся входной двери. Не раздумывая (я, должно быть, сумасшедший), я кинулся через кухню и с грохотом распахнул дверь в коридор. И в тот же момент заметил, как на переднее крыльцо выскочил кто-то в черном и бросился бежать со всех ног вверх по крутой подъездной дорожке.

Я кинулся в погоню, хотя уже знал, что преследую не мужчину с бакенбардами в высоком цилиндре. Добежав до дороги, ведущей в деревню Бончерч, я увидел, что от меня улепетывает невысокая светловолосая девушка в черной толстовке и льняных шортах, с тяжелым вещмешком, болтавшимся на плече.

– Стой! – задыхаясь, крикнул я. – Стой, ради бога. Я не буду звонить в полицию.

Девушка остановилась, наклонилась, упершись руками в колени и ловя ртом воздух.

– Извини, – сказала она. – Я не знала, что там кто-то есть.

Мы стояли рядом в тени вязов и пытались отдышаться. Дэнни вышел из входной двери, остановился и наблюдал за нами.

– Извини, – повторила девушка. Она откинула рукой волосы и подняла голову. – Я правда не знала, что там кто-то есть.

Я окинул ее взглядом. Лет девятнадцать-двадцать, не больше. Овальное «английское» лицо и очень широкие глаза, какие-то иссиня-фиолетовые. На ней были дешевые серебряные украшения, которые обычно носят студенты, – круглые серьги и кольца с полудрагоценными камнями. Говорила она на правильном английском с легким акцентом. С гемпширским или суссекским, как мне показалось. Довольно симпатичная, на самом деле, хотя еще не совсем сформировавшаяся. Не совсем сформировавшаяся для тридцатитрехлетнего мужчины с семилетним сыном и разбитым браком за плечами. А еще она была слишком маленького роста на мой вкус. Под черной толстовкой с логотипом рок-концерта в Небуорт-хаусе[5] угадывалась пышная грудь, и это при росте метр шестьдесят, не больше.

– Что ты ищешь? – спросил я ее.

– Ничего не ищу. Друг сказал, что этот дом пустует.

– И?..

– И я решила поселиться здесь на лето. Комнату я позволить себе не могу. Точнее, я могу позволить себе комнату, но тогда вся моя зарплата будет уходить на аренду.

– Понимаю, – я огляделся. – Ты не видела в доме мужчину?

– Что? Какого мужчину?

– В дом вошел какой-то мужчина. На нем было что-то вроде темного пальто и высокая черная шляпа. Вид у него довольно старомодный.

Девушка фыркнула и покачала головой:

– Нет. Никого не видела.

– Что ж, извини, что погнался за тобой. Я увидел в саду мужчину и подумал, что ты – это он. Я присматриваю за этим домом и привожу его в порядок.

– О, понимаю, – сказала она.

– Работы невпроворот, – сообщил я.

– Но дом хоть и старый, но очень красивый, правда?

Я кивнул и пожал плечами. В тот момент я не понимал, какие чувства испытываю к Фортифут-хаусу. После того как я столкнулся с неизвестным существом на чердаке и увидел в саду человека в черном, я не был уверен, что хочу остаться.

Девушка подтянула повыше мешок на плече:

– Тогда я лучше пойду.

– Куда ты пойдешь?

– Ну… в Вентноре есть пустующая мастерская по обработке шерсти. Попробую поселиться там.

– Послушай… – сказал я, увидев, что Дэнни поднимается по подъездной дорожке, – мы собираемся спуститься к набережной и что-нибудь там попить. Не хочешь присоединиться? Мешок можешь оставить здесь.

– Было бы здорово, – сказала она. – Если только твоя жена будет не против.

– Я в разводе. Теперь мы с Дэнни одни.

Девушка одарила Дэнни широкой улыбкой:

– Привет, Дэнни. Я Элизабет. Можешь звать меня Лиз, но только не Лиззи. Терпеть не могу имя Лиззи.

– Привет, – сказал Дэнни, недоверчиво глядя на нее.

Иногда мне казалось, что, если бы у сына вместо глаз были пулеметы, каждая девушка, попытавшаяся заговорить с ним, была бы скошена очередью едва открыв рот. Его мать ушла, но он по-прежнему рьяно защищал ее.

– Элизабет идет с нами за напитками, – сказал я ему. – Хочешь мороженого?

Дэнни кивнул.

– Я устроилась на лето в парк тропических птиц, – сообщила Лиз. – Можете прийти, посмотреть, как я работаю. Я пропущу вас бесплатно. И, – она повернулась ко мне, – называйте меня Лиз.

– Хорошо, – согласился Дэнни.

– Давай сюда, – сказал я, забирая у Лиз мешок, и мы вместе направились обратно к дому.

– Так ты профессиональный смотритель за птицами? – спросил я. – Орнитолог или что-то вроде?

– Нет, я студентка. На третьем курсе факультета социологии в Эссексе. В любом случае, присматривать за птицами я не буду. Терпеть их не могу. Особенно их маленькие глазки. Я буду готовить на гриле гамбургеры.

Мы вошли в дом. Дэнни забежал перед нами на кухню.

– Остров Уайт ты выбрала по какой-то конкретной причине? – спросил я Лиз.

– Не знаю. Это всего лишь остров. На островах всегда все по-другому. Словно застреваешь во времени, если ты понимаешь, о чем я.