резервуару. Ее лицо удивительно спокойно. Похоже, она мирно спит, как будто вчерашнего дня не было. Я никогда не видел свою мать спящей, и у меня такое чувство, что я нарушаю табу, ломаю дверь в ее личное пространство.

Я помню фотографии, которые отец сделал во времена ее юности. Мама, конечно, постарела, но красота никуда не делась. Я не могу понять, почему такая женщина больше не вышла замуж после смерти моего отца. У нее не было не то что серьезных романов, но и любых отношений вообще. Быстро прикидываю в уме: ей было двадцать четыре или двадцать пять лет, когда она овдовела, и впервые это удивляет меня; я осознаю, насколько это ненормально. Сколько женщин оказываются в подобной ситуации в таком возрасте?

Доктор кладет руку мне на плечо, тянет к двери и закрывает ее за нами. Я чувствую его облегчение: все прошло без инцидентов, а я не пытался остаться подольше.

— Спасибо, вы не обязаны были…

Он провожает меня до лифта, пожимает руку и желает удачи. Через несколько минут я оказываюсь на стоянке и закуриваю сигарету, чувствуя тошноту и липкий пот. Пока я был в больнице, пришло сообщение от Лашома: «Дорогой Тео, мне ответил Гез. Он берется. Его партнер позаботится о других его текущих делах. Он позвонит вам. Вы в хороших руках. Мужайтесь. Искренне ваш».

Новость ненадолго успокаивает меня, я чувствую себя чуть менее одиноким. Смотрю на фасад больницы, ищу на третьем этаже окно моей матери и впервые в жизни говорю себе, что ничего, абсолютно ничего не знаю о женщине, которая меня родила.

Звонит сотовый. На дисплее номер «моего» вчерашнего полицейского.

5

Незадолго до полудня я оказываюсь в центральном комиссариате. Капитан принимает меня в узком кабинете с парой плакатов на выцветших стенах. Мне трудно определить его точный возраст. На нем светлая рубашка и вполне элегантный синий пиджак. Он не похож на полицейского, который проводит время «в поле», а если не обращать внимания на убогую обстановку, его можно принять за банковского менеджера или страхового служащего, которые хотят продать вам свой товар. Он устраивается в большом кресле на колесиках, мне достается неудобный жесткий стул. Я так устал, что с трудом держу глаза открытыми.

— Полагаю, вы были в больнице?

Вряд ли ему нужен мой ответ, думаю, кто-то его проинформировал. Может, мне не стоит отвечать? Правильно ли было приезжать к нему? Я боюсь совершить ошибку.

— Да, но мне не позволили увидеть мать, только коротко проинформировали о ее здоровье.

Полицейский подкатывается на кресле ближе к столу. Может, собирается записать разговор? Нет, пока просто возится с шариковой ручкой.

— Ваша мать была взята под стражу вчера в пятнадцать сорок пять. Как вы, несомненно, знаете, на данный момент она не ответила ни на один из наших вопросов. Врач заявил, что ее состояние несовместимо с содержанием в камере. Мы еще не знаем, как долго она пробудет в больнице, но мои коллеги еще раз попытаются допросить ее, и мы потребуем повторной экспертизы ее состояния. Вполне вероятно, что будет выдвинуто обвинение. Вы понимаете, что это значит?

— Да.

Этот коп читает мне нотацию, как ребенку… Надо было с самого начала вести себя позадиристей.

— У нее есть адвокат?

— Мэтр Гез из Парижской коллегии.

Он хмурит брови, я его озадачил.

— Мэтр Эрик Гез?

Я киваю и замечаю в его глазах тревогу. Он понимает, что попал на зыбкую почву, и, возможно, теперь сожалеет, что позвал меня.

— В чем именно обвиняют мою мать?

Капитан начинает чертить маленькие концентрические круги на уголке какого-то документа.

— Ваша мать подозревается в покушении на убийство Грегори Далленбаха, гражданина Швейцарии семидесяти шести лет. Вы знаете этого человека?

— Нет.

Я слишком устал, чтобы искать в глубинах памяти, но интуитивно чувствую, что никогда не слышал этого имени. Полицейский смотрит мне прямо в глаза, словно хочет убедиться в правдивости ответа. Не знаю, предпочел бы я знать жертву или нет.

— Уверены?

— На все сто.

Он кажется разочарованным.

— Женщины совершают убийства крайне редко, по статистике — менее десяти процентов от общего числа. А в девяносто пяти процентах случаев знают жертву: супруга, ребенка, друга… Поэтому мы пытаемся выяснить, какая существует связь между господином Далленбахом и вашей матерью, потому что, если это не приступ безумия в чистом виде, она наверняка есть.

Попытка убийства без видимого мотива… Я начинаю понимать, что делаю в участке. Полиция ищет конкретные детали, чтобы изобличить мою мать и связать ее с этим человеком. Я должен быть осторожен, произнося каждое слово, которое я говорю. Однако в итоге разговор снова начинаю я:

— Этот мужчина в той же больнице, что и моя мать?

— Вы же понимаете, что я не могу вам ответить.

— Он выживет?

— На данный момент неизвестно. Он получил серьезные ранения и потерял много крови. Состояние критическое, прогноз врачей сдержанный. Знаете отель «Амбассадор»?

— Нет. Это случилось там?

— Да, в комплексе, расположенном в Вильнёв-лез-Авиньон. Он шикарный. Знаете, почему мадам Кирхер остановилась именно в нем?

— Как вы думаете, она оказалась там случайно?

— Ответьте сначала на мой вопрос, прошу вас.

— Моя тетя по отцовской линии живет на Лазурном Берегу. Раз или два в год моя мама навещает ее, а по пути туда или обратно всегда пользуется возможностью провести несколько дней в отеле. В одиночестве.

— Она останавливалась там раньше?

— Мама бывала в Авиньоне много раз, но не знаю, останавливалась ли она в этом отеле или в другом.

— Понятно.

Я вспоминаю слова доктора: мою мать доставили в отделение неотложной помощи в крови, с ножевыми ранениями рук.

— Свидетели были? Почему маму подозревают? Что, если она тоже жертва?

— Боюсь, такую возможность мы пока исключаем. Супружеская пара из бунгало по соседству с господином Далленбахом услышала отчаянные крики мужчины. Они испугались. Супруг не осмелился выйти и позвонил менеджеру отеля. Сотрудник прибыл очень быстро и нашел тяжелораненую жертву в малой гостиной.

— А моя мать?

— Сидела на корточках, привалившись к стене в углу комнаты. Она не двигалась, но все еще держала в руках нож. На ее теле и одежде было много крови, и медики сначала подумали, что она тоже ранена.

— Возможно, это была самооборона. Не исключено, что на нее напали…

Полицейский вздыхает. Я вижу, что он в затруднении и предпочел бы разбираться с банальным делом, которое уж точно не испортило бы его хваленую статистику.

— Все произошло в номере господина Далленбаха. Нет оснований предполагать, что вашу мать заставили прийти туда силой. Жертва находилась у бассейна со своей женой меньше чем за десять минут до происшествия — кстати, как и ваша мать. Показания свидетелей, которыми