— Да-да. Помоги вернуться на стену. — Просит девушка и чувствует, как сжимаются внутренности от высокого прыжка вверх. Микилинтурин одним движением вновь оказывается на стене, что в высоту больше пятнадцати метров. Элизабет встает на дрожащие ноги и смотрит вниз, где по склону ползут мертвецы. Они точно не устанут и будут ползти вверх, пока не будут уничтожены.

С волшебной палочки срывается драконий огонь, что проходит по приближающимся фигурам и сжигает дотла. Вот только волшебница понимает, что не может находиться везде и смотрит по сторонам. Видит, как танцует огонь и лед мэтра Патрика, и как катится черная сфера Йорана Тискаруса. Еще есть шанс, если, конечно, лич и мэтр Вильгельм не одолеют Хейдена.

— Используй меч… — Словно издалека доносится шепот, а мысли возвращаются к клинку из солнечного света, что вручил сам бог солнца. Элизабет концентрируется, и в ладони появляется сияющая рукоять. «Похоже, без этой силы никак».

Элизабет поднимает над головой мифический клинок, напоенный силой Герона. Что-то такое могли создавать священнослужители бога солнца, но то было лишь жалкой пародией на оружие, что вручили избранным. Волшебница не понимает природу объекта, это какая странная связь магической энергии и чего-то непонятного. Чего-то такого, что в принципе никогда не существовало в родном мире.

Внутренний порыв не только заставил призвать солнечное оружие, но и подсказывает, как нужно использовать. Яркий луч срывается с клинка и проходит по карабкающимся фигурами. От прикосновения луча мертвая плоть моментально рассыпается пеплом. Элизабет удивлена силе подаренного оружия. Все, кто получил божественный клинок, тоже начинают его использовать, но их мало, а нежити напротив приближается все больше.

Посреди вражеских войск не утихает огненная буря, Хейден продолжает сражаться с личом древности, но никто посторонний не увидит их схватки. Рука высшего вампира раз за разом поднимает клинок, но противник успевает выставить защиту или уклониться, а потом контратаковать. В свое время Могильная Мгла была не слабее Алого Террора, и противник тому яркое подтверждение.

Мертвец тоже выходит за рамки дозволенного природой, обладает невероятной силой и скоростью, а также абсолютнойнеутомимостью. Если поединок будет продолжаться тысячу лет, то первым устанет именно вампир, так как является по-своему живым организмом. К тому же здесь царит Могильная Мгла.

Пускай черные снежинки не могут преодолеть огненную бурю, что рождается непроизвольно из-за столкновения двух сверхсуществ, но сам воздух отравлен. Яд постепенно проникает в тело вампира, но не оказывает значимого эффекта на уже мертвых. Хейден не испытывает по этому поводу какого-либо беспокойства, хоть однажды проиграл сторонникам Легиона, которые пропитали меч кровью Фаратхи.

В создание этих Путей высший вампир вложил всего себя. Тысячу лет провел на грани истощения, чтобы создать этот рукотворный рай, где он сможет жить вместе с Героном и смертными расами. Сейчас нет времени даже на то, чтобы сформировать какую-нибудь мысль, Хейден лишь чувствует решимость защитить детище от любых врагов.

И это чувство очень прекрасно, Хейден узнал о нем от гномьих воинов, что добровольно жертвовали собой, спасая товарищей от завала. От людей, что защищали свой дом от бандитов. От матерей, что отдавали последний кусок хлеба детям.

Несмотря на то, что расы этого мира во всем уступают высшему вампиру, но они обладают уникальным чувственным опытом, который не существовал в мире Ночного Народа. И этот опыт до сих пор восхищает вампира, что физиологически не может их ощутить в полной мере.

Но родитель Герон был особенным даже среди вампиров. Он мог применять двойственность ко многим вещам и даже абстрактным понятиям. Он был первым вампиром, что смог буквально воплотиться человеком и ощутить жизнь так, как это чувствуют люди.

Хейден однажды тоже смог это сделать. И вкусив плод, уже не мог забыть вкуса, как и не мог допустить смерти этих созданий. Осталось победить в последней войне и наступит наконец-то золотая эра. Рука высшего вампира ловит металлический посох и отводит в сторону, пока другая рука обрушивает клинок на голову противника. Череп от подобного удара разлетается, а после лезвие проходит по ключице, грудине и позвоничнику и тазу, чтобы разрубить тело врага надвое.

Лич падает на землю, но тут же появляются потоки отрицательной энергии, что восстанавливают тело. Высшая нежить по-настоящему бессмертна, так как уже находится за пределами жизни. Хейден развивает атаку, позаимствовав силу Герона.

Множество солнечных лучей ударяют во все стороны в гигантской солнечной вспышке. Вокруг места схватки уже давно не осталось нежити, войска мертвых сейчас благоразумно огибают пылающее пространство. Но лучи бьют намного дальше, поэтому обращают в пыль сотни трупов.

Огонь гаснет, и вместе с ним исчезают лучи. Хейден смотрит на кучку пепла, что осталась от лича, и оборачивается в сторону Золотого Града. Как и ожидалось, защитников слишком мало, чтобы остановить полки мертвецов. Высший вампир хотел уже переместиться обратно на стены, как оказался в кольце изумрудных копий.

— Подожди, не уходи. — За спиной кружится прах, что принимает облик лича. Даже накидка и посох восстанавливаются.

Мир вновь замирает для высшего вампира, что бросается в атаку. Сейчас сражающиеся движутся слишком быстро по сравнению со скоростью окружения, поэтому возникает чувство, что вышли из потока времени. Хейден не знает, каким именно образом тот некромант призвал лича из далекого прошлого, но сейчас это не имеет большого значения.

Лич не уступает по боевым навыкам, не поддается ментальному контролю и избегает искажения законов реальности. Такое ощущение, что сражаться приходится против другого высшего или Древнего вампира. На несчастье лича Хейден обладает таким опытом.

Меч оставляет размытый след вокруг воина в доспехах, отбивая все магические копья, что моментально заставят любую плоть разлагаться. Хейден сближается с врагом, не обращая внимание на вонзившийся в грудь в посох, и крепко прижимает лича к себе. Со спины оппонента перекрывает путь отступления мечом. Высший вампир не обращает внимание на удары и выдыхает красный дым, что остается на теле лича в форме плоти.

По сути лич сейчас обрастает живым телом, где бежит кровь и бьется сердце. Мышцы и ткани обрастают на костях, а после покрываются кожей. «Проклятье дарованной жизни», как называли это в прошлом, отлично работает против нежити.

Глаза противника широко распахиваются от удивления, словно он не застал тех времен, когда вампиры подобное применяли. На Хейдена смотрят карие зрачки, где раньше были глазницы с алыми светлячками. Смертное тело создает уязвимости: противник начинает чувствовать боль и уставать. А еще сам же начинает страдать от Могильной Мглы.

Бывший лич хрипит, пытаясь выбраться из ловушки, но высший вампир держит крепко, а после впивается клыками в шею и начинает пить кровь. Полностью осушив врага, снова наполняет кровеносную систему врага и залечивает раны. Несмотря на живую плоть, лич продолжает оставаться нежитью, поэтому это не поможет убить. Но вот вывести из равновесия запросто.