Смеясь они побежали к ее машине, задевая стоявшие впритык машины: «форды», «крайслеры» и «тойоты» гудели, верещали на все лады, словно хотели предупредить их о чем-то важном и крайне необходимом.

Забравшись в салон, Оливия еще раз посмотрела на горевшие желтым светом окна клуба, на выступавший мыском остов балкона. Ей показалось, что там, внутри этой затененной площадки, кто-то стоит, прячется, прожигая толщу ночи синими иглами пронзительных глаз. А что в этот момент делают губы этого прячущегося в темноте человека – улыбаются или кривятся в неопределенной ухмылке, – Оливия пока сказать не могла.

С вечера Оливия позвонила своей парикмахерше Стефании и договорилась, что та будет ждать ее в восемь утра. Оливия хотела выглядеть на все сто, чтобы Грант увидел ее во всем блеске имеющихся достоинств. А волосы в этом ряду стояли у нее на первом месте.

Когда Оливия вошла, в салоне было еще пусто – только верная Стефания копошилась у своего столика, раскладывая инструменты.

– Привет, красавица! – буркнула она, жестом пригласив Оливию садиться. – Что это тебя заставило проснуться так рано? Ведь месяца не прошло, как стриглась…

С некоторых пор Оливия взяла за правило стричься каждый месяц. На этот раз до положенного срока не хватило ровно недели.

– Да и концы еще ровнехонькие! – Стефания взяла тяжелую прядь волос и пропустила сквозь пальцы. – И цвет хорош! – Она хитро прищурилась и щелкнула ножницами. – Признавайся, новый роман?

Стефания стригла Оливию последние три года и знала все ее секреты. Но в этот раз Оливия не могла сказать ничего определенного. Что у нее намечается в самом деле – роман, флирт или хорошие дружеские отношения? Хотелось, чтобы все сразу. Но так, пожалуй, не бывает.

– Стефани, я должна выглядеть как настоящая леди! – торжественно произнесла Оливия, с трудом сдерживая смех.

Стефания удивленно уставилась на привередливую клиентку.

– Что ты имеешь в виду? Так же официально? Или так же элегантно? Или же так изысканно?

– Все вместе! – объявила Оливия, потрясая своей каштановой гривой. – Все остальное ты знаешь сама.

– Ладно! – буркнула Стефания. – Поменьше говори, а уж я постараюсь. Будешь довольна!

Стрижка длилась полтора часа. Стефани щелкала ножницами, упрямо укладывая волосок к волоску, пряди то взлетали над порхающими ладонями каштановой тучей, то ложились и замирали – гладкие и покорные, обтягивая круглую головку изящной шапочкой.

– Вот! – Стефания, закусив губу, в последний раз щелкнула ножницами, отошла в сторонку и резким движением сдернула белую марлю, укрывавшую плечи и грудь Оливии. – Узнаешь?

В зеркале плыла новая Оливия – свежая, благоуханная и в чем-то совсем не похожая на себя прежнюю.

– Теперь, пожалуй, и влюбиться можно! – заметила Оливия, выбираясь из кресла. – А сейчас не грех и поработать.

Она рассчиталась со Стефанией наличными, не забыв присовокупить щедрые чаевые. Теперь Оливия была уверена, что Грант обратит на нее внимание, не сумеет не обратить.

Около десяти утра она была в офисе. Заспанная секретарша, увидев Оливию с новой прической и в светлом бежевом костюме, который старший редактор еще ни разу не надевала, едва не упала со стула.

– Меня никто не спрашивал? – сухо, по-деловому поинтересовалась Оливия.

– Нет, мисс Алонсо, никто! – восхищенно выдохнула секретарша Ида. – Отлично выглядите! – не сумела она удержаться.

– Спасибо за комплимент! – улыбнулась Оливия.

Она подозревала, что Ида ее недолюбливает – все гневные распоряжения Файзингера, касающиеся мисс Алонсо, Ида передавала с видимым удовольствием, а приятные мелочи обычно приберегала на десерт, а иногда и вовсе забывала о них упомянуть.

Но сегодня Оливия была доброй и величественной, как королева, взошедшая на трон, – она прощала всех, кто когда-то ее обидел.

В кабинете было пусто и тихо, солнечные пятна лежали на столе горстью рассыпанных монет. Оливия включила компьютер, подтянула кресло поближе к экрану и погрузилась в изучение почты. Сегодня ее было немного: парочка сообщений от знакомого нью-йоркского редактора с предложением о сотрудничестве, письмо от компании-продавца с отчетом о ходе продаж, рекламные рассылки и несколько спамов, которые тут же улетели в мусорную корзину. В домашней почте и вовсе было пусто. Оливия быстро набросала письма Рей и Делиз и отправила их по адресам.

Когда раздался телефонный звонок, Оливия уже погрузилась в изучение биографии своего сегодняшнего визави, удивляясь тому, что ей повезло найти статью о капканах на бобров. Она не нашла ничего нового, жизнь Майкла Гранта напоминала полузатопленный материк – там и сям виднелись островки отдельных реалий, а все остальное было затоплено темной водой недоговорок и тайн.

– Слушаю вас? – сказала Оливия, отрываясь от экрана.

– Здравствуйте, мисс Алонсо!

Услышав знакомый голос, Оливия ощутила жар во всем теле, тысячи маленьких колючек одновременно вонзились ей в кожу.

– Здравствуйте, мистер Грант… – Она старалась ничем не выдавать охватившего ее волнения, но справиться с этим было непросто.

– О, вы меня узнаете даже по голосу! – удивился Грант.

Наивный! Как Оливия могла не узнать голос того, кто не давал ей спать, тревожил мысли и чувства больше всех тех, кого она хоть когда-то впускала в свою жизнь.

– Ну так что? Вы готовы встретиться и обсудить наш проект?

– Разумеется! – выдохнула Оливия, усилием воли подавляя легкую дрожь, зазвучавшую в голосе.

– Тогда когда и где?

Оливия лихорадочно соображала, куда можно его пригласить? В издательство – нет, здесь слишком сухо, официально. В ресторан? Но этот вариант тоже не очень хорош – в ресторан нужно идти, когда сделка согласована по всем пунктам и остается только подписать договор.

А может в «Сабрину»? Там и достаточно мило и вместе с тем не пошло…

– Дженни-стрит, кондитерская «Сабрина». Вас устроит?

– Вполне. В котором часу?

– В двенадцать.

– Хорошо, буду ровно в двенадцать. До встречи. – Телефон Гранта отключился.

Только теперь Оливия почувствовала, как волнуется. Оливия, так нельзя! – сказала она сама себе. Иначе испортишь все дело!

В крохотном зеркальце, поднесенном к лицу, все пространство занимали глаза, переполненные ожиданием. Прежде чем встать с места и отправиться на встречу, она открыла почту и написала письмо, в котором было всего лишь четыре слова: «Девчонки, я вас люблю!». Пусть Рей и Делиз поломают голову над тем, что стало причиной ее романтического состояния. Хотя, скорее всего, они сразу обо всем догадаются. Что ж, тем хуже для них – они не сумеет пережить вместе с ней напряжение возрастающей интриги, огонь ее чувств.