– А Альба – кто придумал так называть? – допытывалась дочь.

– Само как-то получилось, – ответила мать. – Альба – красиво получалось. А потом уже я узнала, что была такая испанская герцогиня Альба, у них с Гойей роман был. Считалась самой красивой женщиной Испании. Ну, у них свои вкусы… А имя красивое. И тебе подходит.

– Прикиньте, родители у меня! – обратилась Альба подругам.

– Всем бы таких, – подтвердила Галка.

Родители Альбы чем-то напоминали ей своих, если судить по тому, что она сейчас услышала. Никогда они друг с другом не соглашались, всегда спорили, перечили… И все никак не могли повзрослеть в отличие от генерала с женой.

Волька тоже завидовала семье Альбы. У Альбы было все, чтобы не думать самой о будущем, не мечтать о лучшей доле. Вот она тогда, во время их игры, сказала, что самая главная ее мечта – любовь. Еще бы! Ей не надо выкарабкиваться из бедности, быть осторожной, просчитывать каждый шаг. Ей нечего стесняться, стыдиться. Ни убогой обстановки, ни одежды своей. Все уже есть. Конечно, можно любить, детей рожать. Ей тоже хотелось любви и детей. Чтобы они получались вот так: весело, с приключениями, бесстрашно. Хотя… Что уж там – бесстрашно. Папа Альбы сказал же, что не знал, в каком виде вернется. То есть – живым или мертвым. Так что – был все-таки страх. Да еще какой. А у них жизнь побеждала. Ну и пусть. У них так, а у нее иначе. Ей надо самой в люди выбиваться. И ни о чем другом не думать.

Она устала. Слишком много чужих. И новых впечатлений. И спать давно пора. Они с Галкой рано ложились, с приходом тьмы, внезапной, как всегда бывает на море. Зашло солнце за горизонт, небо загорелось, освещенное последними его лучами, и все – тьма. Сейчас тьма царила уже давно. На столе появились стеклянные фонарики с горящими внутри свечками. Стрекотали цикады. Ужасно громко стрекотали, заглушая шелест сонного моря.

– А вы уже ходили на гору? – услышала она вопрос и даже не сразу поняла, что обращаются к ней.

– Что-что? Прости, я задумалась.

Волька посмотрела на спрашивающего. С ней заговорил один из Галкиных братьев-постояльцев. Старший Егор, младший Андрей. Но похожи, как близнецы. Впрочем, Волька никогда не разглядывала их внимательно. Зачем ей? Они ходили вместе на пляж, играли в волейбол, вроде были из одной компании. Но это только до конца августа. А потом больше и не увидятся. Нечего и запоминать.

– Я Андрей, – сказал парень. Он привык, что все путают их. – Ты спать хочешь?

Волька расстроилась, что он прочитал ее мысли. Раньше она принялась бы отрицать, сказала бы, что просто отвлеклась от общего разговора. И замолчала бы, как камень, чтоб от нее отстали. Но тут все было по-другому. Она с первого дня у моря разрешила себе стать другой, не навсегда, на короткое морское время. Море и солнце не позволили ей оставаться холодным камнем. Она решила попробовать быть открытой – только до конца лета.

– Да, – ответила она. – Ужасно спать захотелось. – Мы тут обычно рано ложимся.

– Я заметил.

– Потому что мы рано встаем.

– Понятное дело.

– А что за гора? Все нас спрашивают, ходили ли мы на гору. Это достопримечательность местная?

– Можно и так сказать. Только о ней мало кто знает. Мы ее называем Наткина гора. Тетя Наташа нас на нее водила каждое лето. Хотя бы один раз, а поднимались. Бывало, и не один. Так что? Не ходили еще?

– Нет. Еще нет. А что в ней такого интересного?

– Это словами не передашь. Надо подняться. И спуститься. Тогда станет понятно. Может, пойдем завтра?

– Ну, пойдем. А высокая гора? По-настоящему?

– По-настоящему высокая гора, – улыбнулся Андрей.

Волька невольно улыбнулась ему в ответ. Вся ее настороженность пропала. Она не думала, почему. Просто ей легко было с ним говорить. Ни о чем. Или обо всем. О горе – так о горе, о море – так о море.

– А не жарко сейчас на гору идти? У меня в жару сил хватает только на то, чтобы до моря добежать и в воду плюхнуться.

– Ну не днем же идти!

– Ночью?

Волька так пошутила. Но Андрей ответил вполне серьезно:

– Почти ночью. Перед самым рассветом. Тогда даже прохладно. Пока к подножию горы придем, начнет светать. На горе окажемся – тогда уж солнце выйдет. Но спускаться будет легко. Главное – подъем. Ну что – пойдем?

– А кто еще пойдет?

– Да все и пойдут. Мы обычно всем нашим народом в гору идем. Такой у нас ритуал.

– Пойдем тогда. Конечно. Раз все.

Андрей отвернулся от Вольки, ища кого-то глазами.

– Альба, Альба, слышишь? Пойдем завтра на гору?

– Пойдем, договорились! – отозвалась та. – Во сколько выходим?

– Давай у наших ворот в полшестого?

– Мы ж не выспимся!

– Ну днем поспим.

– Ну ладно. Пойдем.

Андрей договорился «со всем народом». Все неуверенно отвечали, что выспаться хотелось бы, но, так уж и быть, пойдут.

Почему-то после этого случайного разговора спать расхотелось совершенно. Она ни о чем не думала. Нет, думала, как бы не проспать. И еще – что, если и проспит, ничего не случится. Ну, пойдут на гору без нее, только и всего. Что она потеряет? Море рядом. Что такое особенного может быть на этой горе? Никаких ожиданий у Вольки не было. Но не спалось – и все тут.

Проснулась она от назойливого писка будильника. Темно же еще, чего он пищит? И тут же вспомнила, вскочила. Лучший способ проснуться – горячий душ. Она собралась за десять минут. Вольке не верилось, что будет прохладно. Она натянула легкий сарафанчик на тоненьких бретельках. Заставила себя выпить стакан воды. Завтракать не хотелось совсем. Ничего, поесть можно, когда вернутся.

Волька пошла посмотреть, собралась ли Галка. Та спала и просыпаться не думала.

– Галь, вставай. Мы же в гору идем, – попыталась растормошить подругу Волька.

– Идите, Воль, без меня.

– Но как же? Мы же все собирались?

– Ну пойди без меня. – Галка упорно тыкалась носом в подушку.

– Ну днем поспим, – уговаривала Волька.

– Не в этом дело. Я… я просто не могу. Не могу пока без Наты. Может, следующим летом. Сейчас – нет. Понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула Волька.

– Ты иди. Там правда классно. Это надо увидеть. И хорошо, что все собрались. Иди.

Волька выбежала за ворота. Она думала, что все уже собрались и ждут их с Галкой, но у ворот стоял только совершенно заспанный Андрей.

– А где все? – глупо спросила Волька.

– Я так понял, что все дрыхнут. Братик Егорушка, во всяком случае, даже глаз не продрал.

– А Галька из-за тети не может, – вздохнула Волька. – А что же Альба?