– Вон, туда, к лесочку пройдитесь… А мы с Ермилом пока здесь.

– Хорошее место, – проводив взглядом товарищей, парнишка поднялся на косогор. – Сядешь на круче… вот здесь – далеко видно. Почитай, вся река. Простор!

Михаил тоже поднялся, глянул на медленно проплывавшие по реке суда – приземистые ромейские моноксилы. Небольшие, в длину метров, наверное, двадцать пять – двадцать. С нарощенными дощатыми бортами – чтоб и по морю потом плыть до самого Константинополя – Царьграда. Большие морские корабли по Днепру не пройдут – пороги, волоки. Только вот такие – которые можно переволочь. Точно такие же и ладьи русских купцов – гостей торговых.

– В Туров плывут, – прошептал про себя Ермил. – Гребут хорошо, мерно…

– Верно, рабы…

– Да нет, господин сотник. Наемники – за хорошую плату. У них еще паруса есть да пара мачт… сейчас не видно – сложили. А как в море выйдут, тогда… Седмица им для торговых дел и осталась. Потом возвращаться надо – обратно плыть. По Припяти – в Днепр, там – в Русское море – Эвксинский Понт. Пока доберутся – уже и осень глубокая. Кто опоздает – придется в Киеве зимовать.

Михайла слушал вполуха. И сам все прекрасно знал. Турово-Пинское княжество, Горынь да Припять-река – часть древнего торгового пути «из варяг в греки». Здесь по сути и волоков-то уже нет, теперь в низовьях Днепра только. Зато какие! Главное, инфраструктуры – в отличие от других волоков, северных – почти что никакой не имеется! Потому как вражины кругом – раньше печенеги, нынче – половцы. Да разного разбойного люда полно – степь кругом. Потому на ладьях – шкиперы, да гребцы, да матросы – они же и воины. Еще куча купцов обязательно какую-нибудь дружину наймет для охраны. Всем плати! И все равно – выгодно! Очень выгодно. Даже сейчас, когда, казалось бы, Константинополь совсем не тот, что раньше. Восточная Римская империя – Византия – во многом на старом заделе держится. Турки ее теснят со всех сторон. Века через три и завоюют (в 1453 году). И сделается Константинополь Стамбулом, а храм Святой Софии превратится в мечеть. Но до того Константинов град успеют еще и крестоносцы пограбить. Лет через сто (в 1204 году, во время очередного Крестового похода). Через сто лет – ограбили. Значит, было что брать! Тем более, и сейчас есть – иначе бы не торговали. Правда, торговля уже не та, что раньше, века полтора-два назад. Раньше князь этим занимался, курировал, дружина за счет этого и жила. Сейчас же – нет, все на землицу «сели», каждый хочет сам себе князем быть. Зачем боярину куда-то в дальний поход, когда и здесь неплохо – оброки да отработки! Развитие вотчинного хозяйства есть одна из причин феодальной раздробленности, и поделать с этим ничего нельзя, потому как – прогресс! В учебниках школьных ведь как сказано? Переход от подсечно-огневого земледелия к… к трехполью!

К трехполью, братцы мои! К трехполью. Озимые, яровые, пар… Наука, еще римскими агрономами описанная…

Миша шлепнул себя руками по ляжкам! Ну, вот оно! Как голода-то избежать. Правда, обдумать все хорошенько надо, с Тимкой, с Агеичем, со старостами поговорить. Здесь ведь, в лесищах, у черта на куличках среди болот, прогресс дорогу медленно пробивает. Лес подрубят, потом – как подсохнет – сожгут, зола – удобрение. Затем – корчевать пни. Все разом. Всей деревней, общиной всей – одной семье дело такое не подвластно.

Первые года три урожай хорош, потом – увы, землица-то истощается. Значит, новая перемога – новый участок – подсечь, пожечь, корчевать… бороной-суковаткой боронить… сохою пахать – уломаешься! Называется – подсечно-огневое земледелие. Для кого-то – милая сердцу старина. Так всегда предки делали, а предков надобно чтить!

О новых подходах к хозяйству Миша и раньше задумывался, когда сеялки-веялки-жнейки заново придумывал-изобретал, вместе с дядькой своим, Лавром, кузнецом от бога. Но одно дело – сеялки, и совсем другое – весь быт менять, да что там быт – всю жизнь! Скот разводить – коров – не только на молоко и мясо, но и ради навоза, землицу удобрять. За землей следить, приглядывать – менять поля по агрономической римской науке. Там ведь не просто так все! Эх, жаль, он, Михаил Ратников, не агроном, не председатель колхоза. Не довелось на земле-то хозяйствовать… Придется учиться здесь! По тем же римским книгам. Заказать тем же византийским купцам… или своим. Их тех, кто в Царьград ходит. Да, может, кто-то из окрестных бояр, кто к городам поближе, именно так и хозяйствует. Вот и послать ходоков – пусть опыта набираются. Узнать только, куда. Узнать. А времени-то мало! Да и землицею прирастать по сути-то некуда! Из-за охотничьих-то угодий, почитай, каждый раз с соседями конфликты. Что уж говорить о пахотной-то земле… Да что там свои соседи, когда чужих хоть отбавляй! На западе – Волынь, на востоке – Смоленск да Чернигов. С севера – Полоцкое княжество да Черная Русь, с юга – киевские князья. Считается, что они пока главные, да вот по факту-то – наособицу все! Не старые времена, никто из местных князей особо Киев не слушает – и без князя Киевского прожить-прокормиться может, сам. Киев – чисто номинальный глава, для форсу больше. Тем более сейчас, после смерти Владимира Мономаха. «Лебединая песня Киевской Руси». Так ведь ничего и не сделать – против законов общественного развития не попрешь! Рюриковичей развелось – будьте нате! Да еще и «лестница» эта чертова – или по-местному – «лествица», когда князю наследует не старший сын, а очередной по старшинству брат.

– Разрешите доложить… Нет ничего, господин сотник!

Ага, явились – не запылились. Деятели…

– То есть как это нет?

– Лошадиных следов нет, господин сотник. Не видели.

Михайла вздохнул. Не видели они… Вот уж правда сказано – если хочешь что-нибудь сделать хорошо, сделай это сам! Правда, это же правило говорит о полной неспособности к административно-управленческой деятельности. Какое уж тут к черту «делегирование полномочий»… Хотя, как же без него-то? Почему бы этим парням не доверять? Они же местные, все стежки-дорожки знают. Уж явно если бы были следы – заметили бы. Правда, не может того быть, чтоб вообще ничего…

– Докладывайте обо всем, что видели.

Парни дошли до ручья – верстах в трех, дальше не ходили – там уже дозор, уж всяко чужих заметили бы.

Ручей как ручей. По колено, а где и по пояс будет. Вода холодноватая. Дно каменистое.

– Так, а где он в реку впадает?

У впадения ручья в реку, на песке обнаружился след. Точнее сказать – следы.

– Лодка у них была, – покусал губы Ермил. – Или это другие? К лодке они могли бы и по берегу – ближе. Или вообще у косогора пристать.

– Да не те это! Рыбаки. Челноков тут – сонмище.

– Всех опросить! – сотник жестко поджал губы. – Не так тут и много селений поблизости. Не так много рыбаков. Узнать, кто в том месте был… вчера, с полудня до вечера.

Отправив парней, Михайла поехал обратно в городок. По пути раздумывал, но все же решил – отправиться немедленно к лекарке Юльке, а затем к Ни-нее, Велесовой волхве, кою про себя Миша обзывал «графиней». Ох, много чего повидала на своем веку эта женщина, много где была. Но и настороже с нею быть надобно – всегда!