Мужчины заговорили о моторах, о каких-то сугубо мужскихвещах, Марго вдруг стало клонить в сон, видимо, сказывался проведенный насолнце день, да и легкое, казалось бы, вино сделало свое дело. Михеев отвел еев гостиную, уложил на диван, прикрыл пледом.

– Спи, Маргаритка! Бешбармак будет охранять твой сон.

– А что ж я ночью делать буду? – соннопробормотала Марго.

– Думаю, твой муж сообразит.

Марго даже не обратила внимания на пошлость этого замечания.Закрыла глаза и провалилась в сон.

– Заснула сразу! – доложил Михеев ДаниилуАркадьичу.

– Слава Богу, пусть отсыпается, в последнее время онатак устает, еле убедил ее на недельку вырваться отдохнуть.

– Молодец. А вообще, повезло тебе, Данила, простовыиграл в лотерею, Джек-пот сорвал, можно сказать.

– Я знаю, – очень серьезно ответил ДаниилАркадьич. – И, кроме самой Марго, у нее чудесная семья… Отец былнеобыкновенный, тетушки – чудо, дочка – умница редкая, брат золотой мужик…

– Вот с ее отцом я один раз встречался, остальных незнаю, а жаль. Значит, тебе втройне повезло. Ты ее береги, теперь такие неводятся.

– У вас с ней что-то было?

– Никогда! Мы просто друзья, – твердо ответилМихеев. Никому и никогда он не говорил об отношениях с Марго. У них был, чтоназывается, тайный договор, оба выполнили его условия, так о чем тут говорить?О том, что он мучительно завидует этому Даниле, о том, что много раз в жизнисожалел о прошедшем? Зачем? И самому себе не стоит в этом признаваться.

Оставшиеся дни они почти не расставались с Михеевым.Рыбалка, поездки по дивному острову, обеды в деревенских кабачках, прогулки наяхте. Михеев научил Марго гонять на аквабайке, что доставляло ей невероятноеудовольствие, а Даниила Аркадьевича повергало в ужас.

– Да не трясись ты, – успокаивал егоМихеев. – Я ограничил скорость, все в допустимых пределах. Хочется бабеадреналину, пусть. Ей кажется, что она гоняет на бешеной скорости, а на самомделе скорость средненькая, да и пустынно тут. В районе пляжей я бы ее к байку ине подпустил.

Марго и в самом деле казалось, что скорость бешеная, онавозвращалась к мужчинам счастливая, с восторженно сверкающими глазами,возбужденная и молодая.

– Тебе сейчас больше двадцати пяти не дашь! –восклицал Михеев.

Марго чувствовала себя совершенно счастливой. В последнийдень мужчины отправились на рыбалку, а она отпросилась на прогулку помагазинам.

Накупив подарков, решила передохнуть. Зашла в большойуниверсальный магазин, оставила покупки в камере хранения и отправилась в кафе,которое заранее присмотрела. После мороженого и кофе она собиралась занятьсясвоими шмотками. Оставляла это на сладкое. За соседним столиком сиделамолоденькая женщина с грудным ребенком на руках. Коляска стояла рядом.

Я хочу ребенка, вдруг сказала себе Марго. Пока не поздно. Ясчастлива сейчас, и я смогу еще… У ребенка будет чудный отец, под присмотромЭлички любая няня будет образцовой, конечно, физически тетушки уже ребенка непотянут, но что касается воспитания… Татьяна уже вернется на фирму, а я смогуработать практически до родов, а потом… буду руководить из дома, я хочу хотя быпервые три месяца сама кормить. Данька захочет, я уверена, у него же нет детей,а он прекрасно умеет с ними общаться… Ей вдруг захотелось бежать в детскиймагазин, но она сама над собой посмеялась. Тошка уже большая, умная, ревностине будет… Я хочу… мальчика? Нет, еще одну девочку… Впрочем, меня ведь неспросят, радостно засмеялась она.

Тошка считала дни. Ей уже безумно хотелось домой, хотяказалось бы, что такое две недели в Калифорнии? Все было для нее новым,интересным. К ней все прекрасно относились, с радостью возили куда-то,показывали, рассказывали, даже, можно сказать, любили, но люди-то были чужие.Да, думала она в свободные минуты, видно, мне еще рано вылупляться. Я, какптенец, пробила скорлупу, выглянула наружу и захотела обратно… Мысль показаласьей интересной, надо обсудить ее с Нуцико, а можно и с Таськой… Больше всего ейне хватало именно этого – возможности обсудить все с близкими людьми. Их тутпросто не было, близких. С отцом сблизиться не получалось. Энни была милая, нонастолько ничего не знала о жизни России, что о чем тут говорить?

– Что тебе больше всего понравилось? – спросил ееотец за день до отъезда.

– Сан-Франциско, Кармель и Редвуд, – отчеканилаТошка. Ну и океан тут, в Малибу. Да и вообще… Спасибо, папа.

– Зимой приедешь в Нью-Йорк?

– С удовольствием. Если получится.

– Но учиться тут ты не хочешь?

– Нет, папа. Если бы я хотела стать финансистом илиадвокатом, может, и приехала бы сюда, а так…

– Энни мне сказала, что ты необыкновенно развита и утебя наверняка очень высокий ай-кью.

– Не знаю, – улыбнулась Тошка. – Мне это пофигу.

– Что, мнение Энни? – насторожился отец.

– Да нет, уровень ай-кью. У нас в школе у одного парняэтот самый уровень просто зашкаливает, но более скучного типа я не встречала.Ладно, папа, не парься, все супер! И в Нью-Йорк я прилечу, это интересно. А выс Энни тоже приезжайте в Москву. Это не самый хилый город в мире. Там тоже естьчто посмотреть. Ты не обижайся, но, по-моему, Энни думает, что в Москве поулицам медведи ходят.

Отец невесело усмехнулся.

– Не преувеличивай.

Посмотрел в глаза дочери и фыркнул. В этот момент расстояниемежду ними вдруг значительно сократилось. А он все-таки ничего, хоть чувствоюмора есть. И Тошка тут же приняла решение: где-то, кажется на Старом Арбате,она видела живого медвежонка, с которым можно сфотографироваться. Обязательноснимусь с ним и пришлю фотку Энни, пусть порадуется, что так хорошо знаетроссийские нравы.

Аля вскочила в шесть утра, обошла с вечера убраннуюквартиру, поменяла белье на кровати, подрезала кончики купленных вчера цветов…Столько денег потратила с легкой руки Татьяны… Та повезла ее покупать шелковыйбалахон, действительно удобная штука и красивая такая – на синем фоне белые ибледно-розовые хризантемы, и постельное белье купили с большими скидками вмагазине фирмы, сотрудничающей с их агентством. Два комплекта – один розовый сзелеными ветками, второй синий с восточным орнаментом. Аля хотела купить синийс желтыми подсолнухами, но Татьяна сказала:

– С ума сошла? От этой яркости у него может вообще невстать.

– Почему? – опешила Аля.

– А он тебя среди подсолнухов не заметит.