Художественное господство не выразить маркетинговой метрикой. Власть — это не функция от количества проданных книг. Власть достигается, когда прошлые элиты боятся новых революционных элит, когда они посрамлены и унижены абсолютным превосходством работы последних, и боятся даже произносить их имена. Господство всегда продаёт само себя.

Простейший путь к эстетическому господству — обычная правда. И одна вещь делает любую историю уродливой: ложь. Большинство режимов пали жертвой своей кумулятивной лживости, что делала их уродливыми, тем самым уничтожая эстетические основы, поддерживавшие их.

Когда режимы прибегают к силе для укрепления своего нарратива, они редко возвращаются к автономной версии, в которую люди верят просто потому что она выглядит очевидно правдивой.

В краткосрочной перспективе, ложь творит чудеса. В долгосрочной — она раскрывается. От лжи тяжело избавиться, даже когда она больше не нужна. Ложь en masse сжигается следующим разрывом суверенитета: сменой режима.

Каждый новый режим считает своего предшественника насквозь лживым; немногие в этом неправы. Карлейль писал о революциях 1848-го:

«Очевидно, это грандиознейшее разоблачение фальши человеческих дел за всю историю. Значит, эти почтенные дигнитарии, окружённые своими сияющими регалиями и длинными древними титулами, были лишь самозванцами? И делали они не правдивое, но ложное; история, которую они рассказывали людям, была лишь хитроумной басней; их проповедь была не о реальном месте людей в этом мире, но бессвязной фальшивкой из мёртвых привидений и неродившихся ещё теней, из традиций, фарисейства, лени, трусости — фальшивкой из фальшивок, — которая, наконец-то, развалилась. Значит, эти высшие слои человечества, умышленно и неумышленно, были мошенниками; и миллионы из низших слоёв, что верили им, были одурачены; и тоже — в противоположном смысле — были мошенниками, иначе бы не верили первым на протяжении столь долгого времени. «Универсальное банкротство обмана», вероятно, было бы хорошим определением для этого.» Томас Карлейль, «Памфлеты последнего дня».

Все институты заражаются тем же обманом; следовательно, становятся уродливыми. Когда эти институты производят искусство, оно обязано содержать в себе и подкреплять собой всю эту ложь. Искусство само становится буквально уродливым — все мы это видели.

Мы научились смотреть мимо этой уродливой лжи. Мы думаем, что это лишь изъяны лучшего из миров. Но искусство и только одно искусство (а не «рациональные аргументы») может помочь нам в путешествии за пределы лжи. Так что такое «искусство»? Мемы — у моих чуваков (детей) это сейчас очень модно — это искусство?

Очевидно, что у каждого поколения есть свои кумиры. Как только у идолов замечается достаточное количество глиняных ног, идолы рушатся в бездну презрения; и оказываются осмеянными моими чуваками (детьми), без какого-либо уважения к правде или лжи. И так же очевидно, что это именно то, что происходит сейчас.

У «Washington Post» только что вышел великий материал от женщины, застукавшей своего 11-летнего сына… смеющимся над мемом с Гитлером. Тот, находясь на каком-то партийном митинге, скучающе смотрит куда-то назад, пока парень в MAGA-кепке наклоняется, чтобы предупредить его о [высадке в] Нормандии.

Каким-то образом этому ребёнку удалось убедить свою маму, что он понял мем неправильно, будто тот высмеивает Гитлера. Это не помогло избежать дополнительного курса по толерантности — по словам матери, успешного. Храни парня Господь.

Но: как сказано в Библии, «…когда я стал взрослым, то оставил все детское позади». Эти мемы, забавные шалости, игрушки для подростка, чтобы тот мог издеваться над своей матерью — не самолёты, танки и линкоры, нужные для художественного сражения за мир. Когда лев охотится, львятам нужно отойти.

НОВАЯ ЭСТЕТИКА, НОВЫЙ МИР

Здесь не нужно какое-то привидение прошлого столетия, но отсутствие этого столетия; не отсутствие старого, но видение нового; не новое видение, но новый институт; не институт, но целая новая academia, не академия, но новый режим; не режим, но целый обновлённый мир.

Друзья, говорю вам: мы ещё даже не у начала начала. Наш первый шаг — сейчас и в ближайшее время — это ровно одна и только одна вещь: создание лучшего искусства из возможных.

Первый шаг в XXI век — его изобретение. Первый шаг для изобретения XXI века — создание эстетического видения настолько сильного, истинного и ясного, что оно превзойдёт и устрашит просроченную эстетику XX века.

Человек изобрёл искусство с одной целью: овнить. Единственный надёжный способ сменить режим — впечатлить его вплоть до капитуляции по собственному желанию. Убеждение — омежно; «убеждает» только неуверенный. Сильный… исполняет.

Искусство — в наиболее широком смысле этого слова — некоторые даже могут сказать «контент» — бескровное орудие, способное переменить мир. Землю нельзя покорить силой. Её можно… соблазнить величием. И если у великих никогда нет недостатка в поклонниках, никто не становился великим от пересчитывания последователей.

Кроме возможно Уэльбэка, Bronze Age Pervert — первый автор в наш век, понимающий и принимающий эту реальность. (Конечно, это не означает, что нам нужна его пена в нашем капучино.) Когда потомки оглянутся назад, Bronze Age Mindset будет выглядеть как ранняя, плохо отредактированная и выполненная, немного неловкая попытка — примечательная временем, не содержанием. В то же время, сам BAP может быть в лучшей позиции, чтобы превзойти свою же раннюю работу.

(На самом деле, такая книга, книга истинной мощи, должна быть не в варианте Print-On-Demand, доступному любому идиоту цифровой эпохи, но ограниченным изданием, напечатанном на велене и продаваемом исключительно по приглашениям. Всё — как об опыте, так и об объекте, должно быть уникальным, восхитительным и устрашающим: книга, как и её автор, должна сиять.)

Но задача этой работы проста. Многие неправильно понимают её посыл: они видят в BAP положительный пример того, этого, какой-нибудь глупости: полой Земли, хронологии Фоменко, генетической неполноценности удмуртов и других финно-угорских народов… Очнитесь! У BAP нет «посыла» в таком — глупом — смысле этого слова.

Как и его предшественник — Фридрих Ницше — BAP не «за» то, это и вон ту, другую чушь. Его книга — не лекция, а пожар. Он не учит, он сжигает; это не слова, а действие.

И у неё нет посыла. Есть тема. Тема Bronze Age Mindset — ничтожность современного мира. Во времени, разуме и пространстве.

Другим — праведным среди нормалфагов — она дана для сопротивления сжатию стенок этого пузыря Овертона. Ничего плохого в этом нет: но истинное предназначение — сбежать из пузыря.

Океан значительно больше своей поверхности. Большая его часть — пустыня. Как мясомасса, обычная армия, «глубинные правые» незначительно малы.

Но как пространство — художественное, философское, литературное, историческое, иногда даже научное — во всех областях, которые в конечном