Ага, сработало.

— Обещаю, мы все сделаем, как вы скажете! Все! — не унимался Брэд. — Давайте попробуем, а? В самом деле, давайте! Помогите нам! Кейти, ну что ты молчишь?

— Мэгги… — У той задрожали губы. Она была согласна на все.

— Да, собственно, уже поздно как-то помогать. Вы же сами видите. Мы не смогли договориться даже по самым базовым вопросам. И я гарантирую вам, что ничего страшного и трагичного в суде нет и быть не может. Это рутина, пустая формальность, которая лишь закрепит все официально и цивилизованно.

— Нет-нет, Мэгги, так не пойдет! Мы затем и пришли к вам, чтобы вы избавили нас от суда! — Это наконец прорвало Кейти. — Да и если подумать, мы не ставим друг перед другом невозможных задач. Вы попросили нас выставить барьеры, мы их выставили. Вы попросили сократить их число — пожалуйста. Я чувствую, что решение где-то близко!

Мэгги резко обернулась от окна.

— Даю вам еще десять минут. Ни секундой больше.

На самом деле все заняло пятнадцать. Но спустя четверть часа они расстались, довольные друг другом. Более чем. Кейти и Брэд договорились делить сумму, выделяемую на воспитание их детей, пропорционально доходам каждого. Брэд подписался на большие деньги, так как он и зарабатывал больше. Также они решили, что если все-таки Кейти решится уйти с работы и ее денежный вклад сократится до нуля, то Брэд добавит что-то из своего кошелька лично для нее. Он назвал это «щедрым стимулом». Дети останутся жить с матерью, но в выходные у отца будет право забирать их к себе. И разумеется, на День благодарения.

На прощание Брэд и Кейти поочередно обняли Мэгги, а потом на радостях обнялись и сами, что вызвало у их «психотерапевта» улыбку. Оставшись одна, Мэгги вернулась в свое кресло, чтобы перевести дух. Может быть, в этом выход? Может быть, именно таким способом ей — не сразу, конечно, но в конечном итоге — удастся компенсировать то, что она сама же и натворила год назад? Шаг за шагом, пусть медленно, но, может быть, ей удастся в конце концов возместить потерю…

Она потешила себя этой иллюзией не больше минуты. А потом взглянула правде в глаза. Если всерьез надеяться на полновесную компенсацию за то, к чему привела та ее давняя трагическая ошибка, ей придется сидеть в этой комнате с супружескими парами до скончания веков… без выходных, сна и перерывов на обед! И даже в этом случае компенсацию нельзя будет считать полной.

Она глянула на часы. Пора. Эдвард небось уже ждет ее в машине со своим чертовым планом, согласно которому они отправятся в многочасовое путешествие по всем мебельным салонам города.

Вздохнув, она поднялась и вышла из комнаты. За дверьми ее ждал сюрприз. В небольшом закутке, который Мэгги называла про себя «приемной», небрежно листая один из старых номеров «Вог», ее поджидал незнакомый мужчина — один из бесчисленных вашингтонских близнецов. Костюм, галстук, белоснежная сорочка, сверкающие туфли… И все это в воскресенье. Мэгги не узнала его, но это вовсе не значило, что они не встречались раньше. В этом городе все белые мужчины походили друг на друга, как оловянные солдатики из одного набора.

— Доброе утро. У нас с вами назначена встреча?

— О нет. О встрече мы не договаривались, но у нас возникла… э-э… нештатная ситуация. Это не отнимет много времени.

Нештатная ситуация? О чем это он?..

— Хорошо, я сейчас. Вот только…

Не договорив, она отправилась на кухню в поисках Эдварда. Тот как раз прощался с неким господином, чья униформа указывала на то, что он имел честь представлять здесь одну из компаний, занимавшихся грузоперевозками.

— Дорогой, что происходит?

Ей показалось, что тот слегка переменился в лице.

— Ты умеешь подкрадываться. Честно говоря, я полагал, что ты еще не закончила с этими Джорджами. Э-э… дело в том, что… Я все объясню… Они занимали слишком много места, портили общий вид и работали пылесборниками. Я избавился от них. Их больше нет.

— Ты о чем, Эдвард?!

— О твоих ящиках, которые простояли в гостиной почти год. Ты обещала распаковать их сразу же после переезда, но так и не удосужилась это сделать. Мне ничего не оставалось… Я пригласил этого любезного джентльмена, он погрузил их в свой фургон, и, собственно, все.

Мэгги перевела потрясенный взгляд на любезного джентльмена. Тот, видимо, понял, что назревает буря, и начал торопливо запихивать подписанную Эдвардом квитанцию в кармашек своего оранжевого комбинезона. Теперь-то ей все стало ясно. Хотя она и отказывалась верить своим ушам. Издав какое-то нечленораздельное, но, безусловно, гневное восклицание, Мэгги промчалась мимо Эдварда к противоположному выходу из кухни и оказалась в гостиной. Двух ящиков, которые давно прижились в углу комнаты у самого окна, не было. Ковер на том месте темнел ровными прямоугольниками. Всхлипнув, Мэгги устремилась обратно.

— Негодяй! Как ты посмел?! Это же мои личные вещи! Письма, фотографии… вся моя жизнь, черт бы тебя побрал! И ты хочешь сказать, что просто вышвырнул все это на свалку?!

Заметив, что грузчик уже испарился, Мэгги бросилась вдогонку. Лифт был уже на первом этаже, и ей пришлось ждать, когда он поднимется. Наконец через минуту-полторы она выскочила на улицу и стала озираться по сторонам. Фургон, чуть погромыхивая по асфальту, весело удалялся от нее на приличной скорости. Мэгги побежала было за ним, потом стала размахивать руками и кричать, но все тщетно. Она лишь успела скользнуть глазами по рекламе, приклеенной к заднему стеклу, — ей запомнилось несколько первых цифр телефона и название компании: «Нэшнл римувэлс».

Всплеснув руками, она отправилась восвояси. Поднявшись в квартиру, она сразу же ушла к себе в кабинет и дрожащими пальцами стала набирать справочную. Узнав нужный телефон и удостоверившись в том, что именно он значился на рекламном постере, она быстро набрала его и начала считать гудки. После четвертого или пятого на том конце провода включился автоответчик: «К сожалению, наша компания не осуществляет перевозок и доставок по воскресным дням. В будни мы работаем с девяти тридцати…» Мэгги швырнула трубку на аппарат. До завтра ждать бессмысленно. Ее несчастные пожитки не переживут эту ночь.

Она вернулась в кухню на негнущихся ногах, без сил опустилась на круглую барную табуретку и глухо проговорила:

— Ты вышвырнул на свалку всю мою жизнь…

— Не совсем так, дорогая. А впрочем… Если ты так ставишь вопрос… Да, я избавился от этих ящиков и объяснил тебе, почему это сделал. Мы не на вокзале живем, Мэгги, и не в студенческом лагере. И потом… Ну что такого было в этих ящиках? Макулатура. И ты знаешь это лучше меня самого. В противном случае ты давно распаковала бы их и заботливо протирала тряпочкой каждую чертову фотографию каждый чертов день! Но ты за весь год даже не прикоснулась к ним! И между прочим, я тебя понимаю. И прошу — не обманывай саму себя. Жизнь, которая, как ты говоришь, пряталась в этих ящиках, давно кончилась. Перестань оглядываться назад. Пора двигаться дальше.