Путешествие заживляло внутренние раны, оставались лишь только рубцы на её душе, рубцы из воспоминаний. Она знакомилась с людьми, она была разной, Машей, Аленой, Александрой, Надеждой, Верой, Любовью. Так здорово надевать чужую личину и быть не собой. Быть другой — счастливой.

С юга она двинулась на север. За всё время она ни разу не пользовалась своими документами. Она знакомилась с замечательными людьми, они помогали бескорыстно, подвозили, подсказывали, разрешали переночевать. Полине сказочно везло!

Да, она была по-настоящему счастлива. Возможно, впервые с того момента, как перестала быть ребёнком.

Она смогла убежать не только от Макара. Она сбежала от самой себя.

Полина собиралась осесть на севере, где-нибудь в глубинке, где тихо и спокойно и никаких олигархов с их причудами, а ещё лучше, вообще, никаких мужчин. Одиночество во всей его красе! Свобода! Безмятежная жизнь!

В одном из городов, она, как обычно, нашла по объявлению квартиру посуточно. Шла третья неделя её путешествия, на улице осень играла красками.

Она вымылась и оделась. Хотелось погулять немного по городу. Прикидывая, как лучше уложить испорченные несколькими перекрашиваниями ярко-красные волосы, она строила рожицы зеркалу. На лице был яркий макияж. Не узнать. Легко и спокойно, как в далёком детстве.

Все кошмары позади!

В дверь постучали.

— Откройте! — раздался женский голос за дверью. — Вы нас топите!

— Топлю?! — изумилась Полина своему отражению и, забыв про осторожность, открыла дверь.

В квартиру ворвались мужчины в камуфляже, её скрутили, одели наручники, волоком перетащили на кухню и закинули на стул.

Полицейские обыскали квартиру, в её сумке нашли дорогие подарки от Макара, пачки денег и пакет с наркотиками.

Полина ничего не понимала. Какие ещё наркотики? У неё был шок от происходящего. Её допрашивали несколько часов, заставляя подписать признательные показания.

Смешные… Она жила с Макаром, их способы давления её не пугают, её страшило другое. Теперь он знает, где она. Её обвинили в краже драгоценностей, а заявление о краже написал он сам.

Потом была камера… Снова допрос… Опять камера… Допрос… Камера… Допрос… Она ни в чём не сознавалась. Наркотики она видела впервые, драгоценности — это подарок, деньги — накопленные средства на путешествие.

За два дня она поняла, что ей грозит огромный срок. Из тюрьмы она выйдет уже на пенсии.

Прощай тайга и спокойная жизнь…

И она не плакала. Она не плакала, хотя сердце кровоточит, но она не плакала. Она разучилась плакать. Полина попыталась выдавить из себя слезу… Хотя бы одну… Хотя бы потому, что так надо… Другие плачут, другие боятся… А она не может… И ей не страшно… Она стала равнодушна к происходящему.

Она лишилась свободы, она подарит свою единственную жизнь тюрьме. И её это не трогало.

Её опять зовут на допрос. У следователя похоже шило в одном месте, так не терпится вырвать признательные показания.

«Хрен им всем, не подпишу!» — зло думала Полина.

Её встретил Макар. Он сидел, откинувшись на спинку стула, в своем безупречном костюме, на абсолютно пустом столе лежали только две папки.

— Садись! — холодно приказал Макар.

Полина молча села, конвоир ушёл. Полина нахально посмотрела на Макара. «Попробуй достань меня из камеры предварительного следствия!» — хохотала мысленно Полина. Ядом разливается в крови желание мстить.

— А теперь, слушай меня, животное! — хлестанул её словами Макар. — Ты, тупая скотина, скажи спасибо, что не убил, как последнюю шваль! Я могу упечь тебя за решётку до конца твоих дней! Но у меня к тебе предложение. На столе две папки. В одной — экспертиза о том, что порошок в твоей сумке — чистый героин. В другой — стиральный порошок. Если ты согласишься жить со мной и дальше, то папка со стиральным порошок станет основной в деле и тебя выпустят. Если не согласишься, то лет двадцать я тебе точно обеспечу. И не забывай, кем работает твой отец! Во что ты превратишь его жизнь, попав за решётку. Он в преддверии пенсии потеряет работу. Хочешь ли ты этого?

Отец! Как она могла забыть! Отец лишится должности, он лишится работы, на которой работает уже больше двадцати пяти лет! Он потеряет часть своей жизни. Полина забыла, как дышать. Пол плывет, она вцепилась в стул, как утопленник в круг спасения.

— Да, я буду жить с тобой, — она не узнает своего голоса.

— Ты не просто будешь жить со мной. Ты будешь моей самой лучшей сучкой, не так ли? — добивает он её.

— Да, — тихо шепчет Полина. — Я буду твоей сучкой.

Слёз нет, источник иссяк, в душе пустыня. Все выгорело… Дотла…

— А теперь иди сюда и отсоси, я скучал! — оскалился в предвкушающей улыбке Макар.

Девушка встала, обошла стол и, с совершенным равнодушием, опустилась на колени перед ним и заученным движением расстегнула на нём ремень и брюки.

— Смотри мне в глаза! — сказал он ей.

Она, не сводя с него взгляда, опустила губы на его член и мягко возбуждающе поцеловала. Она помнит, как нравится ему, её язык начал скользить по его плоти. Она начала играть с ним.

Сознание находится где-то в параллельной вселенной. Здесь просто тело, оно искусно выполняет свои функции.

Его запах, приятный, будоражащий, воспаляющий сознание, не касается её мыслей.

Он проникает в её рот.

Макар запустил руки в её волосы. Он контролировал движение её головы, увеличивая спектр своих ощущений.

— Волосы, сучка, себе испортила! — с хрипотцой произнёс он, и дыхание у него сбилось.

Он заставил её двигать ртом активней и быстро кончил.

Полина отстранилась, хватая ртом воздух, он не заботился о её дыхании. В бешенстве выплюнула его сперму на пол. Макар тут же больно схватил её за волосы, прижав лицом к паху и потребовал:

— Забыла, как мне нравится?! Теперь вылижи всё до блеска!

Принесли первое блюдо, не дав ей ответить на его угрозу.

Макар наблюдал внимательно за ней: она — добыча, такая желанная, принадлежащая ему, только ему и никак иначе. Её губы, заманивающие в свой плен, ленивые завораживающие движения. Он невольно вспоминает, как её тело извивается в оргазме в его руках, как она стонет под ним, какой сексуальный у неё голос с лёгкой хрипотцой, когда она просит кончить в неё. На него накатывает дикое желание, в штанах становится тесно.

Она его болезнь.

«Сука, как же сложно рядом с ней сдерживаться», — сжимает кулаки Макар, выравнивая эмоции. Оставшись тет-а-тет, он, не получив от неё ответа, продолжает:

— Я могу подставить твоего брата точно так же, как и тебя с наркотиками.