просветила. А то так бы и маячили они все у Зотовой перед глазами. Светка, кстати, успокоилась немного. Или просто смирилась со своей участью. Снова Жанну взялась воспитывать.

Зато Димыч явился к нам за двадцатый стол. Специально узнал вчера у меня, какие столики «наши», и не промахнулся. Заявил, что успел по мне соскучиться, и вообще, робеет в непривычной обстановке, поэтому решил держаться поближе ко мне.

Физиономия при этом у него была очень искренняя. Но меня не проведешь, я на эти уловки давно уже не попадаюсь. Димыч — тот еще артист, привык на своей оперативной работе втираться в доверие к людям. Катя с Кариной поверили его рассказам про неуверенность и робость, приняли как родного, терпеливо отвечая на многочисленные дурацкие вопросы и стыдят меня за то, что я от Димыча отмахиваюсь. Тоже мне, дамский угодник! Он еще и не один пришел, привел с собой Вадима и Серегу-олигарха. Олигарх, вопреки Светкиным опасениям, оказался вполне приличным дядькой, приземистым, с коротким седым ежиком на голове, носом картошкой и значительным животиком, обтянутым майкой с эмблемой нашего теплохода. Майку эту он сразу по приезду купил в магазине сувениров и не снимал вот уже два дня. На фоне вовсю резвящихся Димыча и Вадима, богатый и знаменитый Серега выглядел просто паинькой. С вопросами и уточнениями не приставал, всем был доволен и за все подряд благодарил. Еще и по сотне на чай нам сунул, уходя. Да Зотова молиться должна на такого туриста.

До конца завтрака оставалось минут пятнадцать, ресторан уже почти опустел. Можно было идти за салфетками. Я вышла через служебный ход на главную палубу, прошла по коридору и стала спускаться в твиндек, в прачечную. Еще на лестнице услышала оживленную беседу прачки Марины с кем-то из стюардесс.

— Салфетки? Вон лежат, бери, — кивнула Марина на стопку отглаженных салфеток. — Только не все, а то сейчас пойдете друг за другом, и все орать начнут.

Я кивнула и отделила от стопки на глазок. Можно и уходить, но очень уж интересно послушать, чем это так взбудоражены Марина с незнакомой мне девчонкой. Не то, что бы я на сплетни очень падкая, просто событий у нас мало. Замкнутый коллектив, работа без выходных. Из развлечений — только посиделки на корме да сплетни.

— Представляешь! Старпом уже два раза сегодня прибегал. А с утра ваши девчонки к ней стучались. Бесполезно. И не отвечает, и не выходит — из каюты не звука.

— Может, проспится еще, тогда и выйдет, — неуверенно предположила стюардесса с именем «Masha» на бэйджике.

— Ха! — картинно подбоченилась Марина. — Проспится она, как же. Дня через два, в лучшем случае. А нужна сегодня в пять часов. Настюшка с ресепшн прибегала, чуть не плачет — у нее две туристки записались на сегодня. Извиняться-то Насте придется. Да и вообще, в солидных компаниях такого быть не должно.

— Марина, что случилось? — подала я голос от салфеток.

Маринка — золотой человек — нисколько не возмутилась тем, что я влезаю в разговоры, не со мной начатые, и охотно пояснила:

— У Михалны нашей, парикмахерши, запой. Закрылась в каюте и не отзывается. А на сегодня к ней туристы записаны.

Я уставилась на Марину, забыв про салфетки. Сказанное ей просто не могло быть правдой. Слово «запой» никак не могло иметь отношение к нашему лощеному теплоходу. «Михаил Зощенко» — это мало того, что флагман нашего местного флота, так еще и один из лучших туристических теплоходов, арендуемых в России швейцарцами. Какой может быть запой, когда у нас все по высшему разряду?

— Марина, этого не может быть! Ей, наверно, плохо. Не может быть, чтобы запой.

Марина с неизвестной мне пока Машей посмотрели на меня, как на дурочку.

— Ты новенькая, что ли? Первый год у нас? Тогда понятно. Не переживай, никакого приступа у нее нет. Проспится и выйдет.

Я влетела в опустевший уже ресторан, распираемая потрясающей новостью. Первой мне попалась Катя. Выслушала она меня без интереса и небрежно махнула рукой.

— Тоже мне, новость. Парикмахерша в своем репертуаре. Я удивляюсь, как она в этом году продержалась так долго.

— Так она что же, каждый год в запой уходит?

— И не по одному разу. Она алкоголичка, тут уж ничего не поделаешь. Пока держится, все нормально, работает она неплохо. А как сорвется — хоть караул кричи. По несколько дней до нее достучаться не могут. Перед туристами извиняются, врут, что мастер заболел. Позорище!

Мы переглянулись с подошедшей Кариной и почти одновременно поинтересовались:

— А зачем же ее на работу берут, если все в курсе, что она алкоголичка?

— Загадка, — развела руками Катя. — У нее кто-то в пароходстве работает, вот и устраивает каждый год.

— Да швейцарцам должно пофиг быть на ее кого-то из пароходства! Как они допускают? — не унималась пораженная Карина.

Катя вздохнула и объяснила нам, наивным, как происходит набор персонала на «Михаил Зощенко». Швейцарцам этим заниматься недосуг, они у пароходства теплоход арендуют и ему же поручают набрать необходимых работников. Ну не могут они проверять каждую прачку и официантку. А у пароходства свое агентство есть, вот оно и выбирает из многих претендентов самых достойных. Или тех, за кого есть кому словечко замолвить.

— Как, вы думаете, наша Жанна сюда попала? По конкурсу, что ли? Как бы не так! Жанночка у нас из блатных — папа у нее с кем-то из руководства близко знаком, а дочурка захотела на модном пароходе прокатиться да еще и денежек получить немножко на косметику. Вот и развлекается. Она же не знала, что тут пахать надо. Если бы кто из нас, по конкурсу набранных, такие фортеля выкидывал, нас после первого же круиза на берег бы ссадили. Прямо там, за Полярным кругом. До дома на свои добирались бы. А Жанну не ссадят, она всем еще нервы потреплет. Спасибо хоть Нечипорук ее с одной станции на другую перекидывает, дает отдохнуть от такого ценного кадра.

— Но ведь из-за этого дело страдает, — не унималась правдолюбица Карина.

— Страдает, — согласилась Катя, — но изменить все равно ничего нельзя. Не в этой жизни. Так и будем и за Жанну вкалывать, и парикмахершу от туристов прятать.

Карина еще порывалась что-то сказать, но Катя велела не тратить время на разговоры, а убирать поскорее и столы к обеду сервировать. Мы и убирали какое-то время молча. А потом Карина вспомнила:

— Ой, Наташка! Ты же не видела ничего. Наша фрау Браух с альфонсом своим поссорилась из-за Марты. Прямо настоящий скандал был.

Катя, услышав