Я бы не стал настаивать на том, что родители, которые не хотят иметь детей-геев, обязаны их иметь, так же как и на том, что люди, которые вообще не хотят иметь детей, обязаны рожать. Тем не менее я не могу думать об исследованиях Бланшара и Нью, не чувствуя себя последней кваггой. Я не евангелист. Мне не нужно транслировать моим детям вертикальную идентичность, но я бы не хотел, чтобы моя горизонтальная идентичность исчезла. Я бы отстаивал ее ради тех, кто ее разделяет, и ради тех, кто находится за ее пределами. Я ненавижу однообразие в мире, хотя иногда немного устаю от существующего разнообразия. Я не хочу, чтобы кто-то обязательно был геем, но уже сама мысль о том, что геев не будет вообще, заставляет меня чувствовать себя потерянным.

Все люди одновременно и объекты, и источники предрассудков. Понимая предубеждение по отношению к нам, мы можем изменить свое отношение к другим людям. Обобщение нашего собственного опыта столкновения с жестокостями общества, однако, имеет свои пределы, и родителям ребенка с горизонтальной идентичностью часто не хватает эмпатии. Проблемы моей матери с иудаизмом не улучшили ее отношения к моей гомосексуальности; то, что я гей, не сделало бы меня хорошим родителем для глухого ребенка, пока я не провел бы параллели между опытом глухих и геев. Лесбийская пара, у которой был трансгендерный ребенок, призналась мне, что они одобрили убийство Джорджа Тиллера, пособника абортов, потому что в Библии говорится, что аборт – это грех, и все же они были удивлены и разочарованы нетерпимостью, с которой они столкнулись в связи со своей идентичностью и идентичностью своего ребенка. Нам и так крайне тяжело в нашей собственной ситуации, так что создание общего дела с другими социальными группами оказывается для нас слишком изнурительной перспективой. Многие геи будут негативно реагировать на сравнения с инвалидами, так же как многие афроамериканцы отвергают использование гей-активистами языка гражданских прав[28]. Но сравнение людей с ограниченными возможностями с людьми нетрадиционной ориентации не подразумевает негативного отношения к гомосексуальности или инвалидности. Все люди ущербны и странны; но большинство людей также и отважны. Разумное отношение к опыту непохожести состоит в том, что у каждого есть дефект, у каждого есть индивидуальность, и часто это две стороны одной медали.

Мне страшно подумать, что без постоянного вмешательства моей матери я никогда не научился бы бегло писать; я каждый день чувствую благодарность к ней за успешное преодоление моей дислексии. И наоборот, хотя я понимаю, что мне было бы легче жить, если бы я был натуралом, теперь я предан идее, что без моей борьбы я не был бы самим собой и что мне нравится быть самим собой больше, чем быть кем-то другим – кем-то, кого я не могу себе даже представить. Тем не менее я часто задавался вопросом, мог ли я перестать ненавидеть свою сексуальную ориентацию без помощи яркой фиесты гей-прайда, эта книга – одно из ее проявлений. Раньше я думал, что буду зрелым, когда смогу просто быть геем, не выставляя это напоказ. Я больше так не думаю, отчасти потому, что почти ни к чему не отношусь нейтрально, но больше потому, что я воспринимаю эти годы ненависти к себе как зияющую пустоту, которую нужно заполнить и переполнить самопринятием. Даже если бы я адекватно относился к собственным чувствам, остался бы внешний мир гомофобии и предрассудков, которые нужно исправить. Когда-нибудь, я надеюсь, моя идентичность станет просто фактом, свободным от партийных шляп и шельмования, но это еще не все. Друг, который думал, что гей-прайд несколько заносит, однажды предложил нам организовать неделю гей-смирения. Это хорошая идея, но ее время еще не пришло. Нейтральное отношение, находящееся, видимо, на полпути от стыда к радости – это на самом деле конец игры, достигаемый лишь тогда, когда активизм становится ненужным.

Для меня удивительно, что я нравлюсь себе; я никогда не рассматривал это как одну из возможных перспектив своего будущего. Моя с трудом завоеванная удовлетворенность собой отражает простую истину, что внутренний мир часто зависит от внешнего мира. В гностическом Евангелии от Святого Фомы Иисус говорит: «Если вы проявите то, что внутри вас, тогда то, что внутри вас, спасет вас. Если вы не проявите то, что внутри вас, тогда то, что внутри вас, уничтожит вас»[29]. Когда я сталкиваюсь с антигейскими позициями современных религиозных организаций, мне часто хочется, чтобы слова Святого Фомы стали каноническими, потому что его послание обращено ко многим из нас, людей с горизонтальной идентичностью. Хранение гомосексуальности под замком почти разрушило меня, а ее проявление меня почти спасло.

Если мужчины, совершающие убийство, по статистике, как правило, убивают не своих родственников, то почти 40 % убийц-женщин убивают собственных детей[30]. Сообщения о детях, выброшенных в мусорные контейнеры, и перегруженный институт приемной семьи указывают на способность людей отвергать собственное дитя. Как ни странно, ребенка отвергают из-за его внешности как минимум не реже, чем из-за проблем со здоровьем или характером. Родители обычно принимают ребенка с опасным для жизни внутренним дефектом, но не с незначительным видимым дефектом; на более позднем этапе некоторые родители отвергают даже детей с тяжелыми ожоговыми рубцами[31]. Явная инвалидность ребенка оскорбляет самолюбие родителей и нарушает их частную жизнь; каждый может видеть, что ребенок не такой, какого вы хотели, и вам приходится либо принимать выражения сочувствия, либо отстаивать свою собственную гордость. По крайней мере половина детей в США, которых можно усыновить, имеют те или иные недостатки[32]. Однако те дети-инвалиды, которых можно усыновить, – это лишь малая часть всех физически или психически неполноценных детей в стране.