— Реально ведь тебя били без жалости… в паре мест рассечено до кости. Не понимаю, почему заражение настолько несерьезное — свои кнуты надсмотрщики редко чистят.

— Уверен ли я? — пробормотал я — Хотя хрен с ним ошибкой… главное вспомнить верные комбинации… я помню все три?

— Уф! Вот ты тяжкий! Не можешь вспомнить сам — спроси Зирвеллу.

— Кого? Почему?

— Зирвелла конторист. Она лично встречает каждую кабинку с новенькими. Записывает выданные им имена в своей толстой книге, туда же заносит все внешние приметы — рост, телосложение, пол, примерный возраст, шрамы, цвет глаз. Для отчетности. Туда же входит описание татуировок. А Зирвелла очень дотошная — наверняка записала каждую буковку и циферку.

— Сука! — оскалился я с шипением и нурса шарахнулась от меня:

— Ты чего?!

— Продолжай — выдохнул я, медленно успокаиваясь — Где мне найти эту долбанную Зирвеллу?

— В башне. Тебе туда не попасть. Разве что вызвать ее получится посланием через кого-то из команды на барже. Они передадут послание и обещание оплаты… Но это ведь странно! Ты потревожишь конториста чтобы узнать о чем было написано на твоем плече?

— Башня — повторил я — Зирвелла конторист. Команда башни. Описание в книге. Ладно… с меня причитается, Зорга.

— За что?

— За говорливость и приметливость. Чем отдать долг?

— Песо! Я не дура, чтобы ломаться и отказываться.

— Должен тебе столько же, сколько дал в первый раз.

— Ого… ты щедр для потенциального покойника. Забыл? Вот-вот за тобой явятся. Время до заката еще есть, но вряд ли они захотят упускать тебя из лагеря, чтобы потом ловить по всему лагерю.

— Ты про фуриров?

— Про маму твою! Конечно про фуриров!

— Это херня — буркнул я — Ты закончила?

— Пройдусь из спрея медицинским клеем и готово. Лекарство, что я нанесла, очень надежное. Проникает глубоко в ткани, ускоряет регенерацию. Я одного понять не могу — почему у тебя некоторые рубцы уже начали зарастать? Прошло ведь всего три дня.

— Три дня я здесь? — зацепился я, чувствуя, как на спине оседает тонкая пленка тут же начинающего застывать клея.

— Этот четвертый. Кнуты на вкус твоя спина начала пробовать с первого же дня. Говорю же — ты сразу не понравился фурирам. Они будто почувствовали что-то… Боюсь не отдашь ты мне должок, щедрый планк. Ты умрешь мусором Формоза… Но я все равно подарю тебе выстиранную рубаху сдохшего Зупса — надо беречь раны от солнечных лучей. И вот еще шорты… Твой долг растет.

— Я отдам — почти не обращая внимания на ее слова, произнес я.

Приняв металлический стаканчик с тремя разноцветными таблетками, опрокинул его в рот и запил чересчур сладким сиропом отдающим анисом.

— Мне бы воды. Хотя бы литр.

— Эй… начинаешь наглеть.

— Держи — я толкнул револьвер к нурсе и начал натягивать шорты — Мы в расчете за все?

— О да! В этом месте девушке надо быть вооруженной… Мне часто приходится ходить одной вдоль прибрежной линии… Уверен? Даже мозги себе вышибить не сможешь.

— Воду.

— Вот.

Приняв бутылку, я начал пить мелкими глотками и не остановился пока не выпил все до капли. Опустив пустую бутылку на столик, глянул на кровавые ошметки срезанного с меня мяса в эмалированной миске на полу, передернул плечами, чувствуя стеснение от застывшего клея и шагнул к выходу, на ходу подхватывая сумку и тесак.

— Бывай, нурса.

— Прощай — вздохнула мне вслед Зорга.

— Эй! Шармута! — от стойки заорал на нее плечистый здоровяк с отвислым надутым животом — Кому раны лечишь, сука?! А ты — сюда давай! — к моему горлу дернулась странная хрень вроде рогатки насаженной на длинное древко.

Легко отбив эту херню в сторону, я коротко ударил кулаком, почувствовав, как под костяшками продавилось и хрустнуло горло. Второй удар не понадобился — рухнув, здоровяк забился на утоптанной земле, пытаясь сделать хотя бы один вдох. Шагнув в сторону, я ушел от умелого, но недостаточно быстрого удара мачете, что тут же перекочевало мне в руку, а еще через секунду оказалось по рукоять засажено в живот заоравшего недоумка бросившегося бежать, но наткнувшего на столб и упавшего вместе с ним. Сверху рухнуло полотно тента, мгновенно окрасившееся красным. В прореху в крыше упало пятно солнечного света, что ярко осветило моего третьего противника — заверещавшую девку с кнутом и копьем.

Копьем!

Хотя кираса на ней меня ненадолго заинтересовала, пока я не понял, что для меня она будет слишком мала.

Я повесил ее на собственном кнуте, захлестнув второй конец на затрещавшей балке. Пока она еще дрыгалась, деловито осмотрел карманы ее штанов, горестно вздохнул, глянув на неплохие, но снова маленькие сандалии. Мне досталось несколько монет и странная расчерченная на квадратики металлическая пластина. На части квадратиков были фигурные замысловатые отверстия. Почесав краем пластины покрытый мазью чешущийся лоб — забыл шляпу, а возвращаться влом — я обернулся к замершей за стойке старшей нурсе и, тяня за ногу повешенной, чтобы быстрее сдохла, спросил:

— А сами фуриры празднуют?

— Они на вечной страже. Праздников не имеют… официально…

— Сейчас они меня атаковали…

— Ты в стылой тени, Оди.

— Где? А… ты про сумрак? — понял я, убеждаясь, что первого фурира я убил «на свету», но он не пытался меня убить. Скорее он хотел сбить меня с ног и прижать к земле своей диковинной херней. Второй надсмотрщик бил уже тесаком, находясь в поле зрения полусферы, но она не успела бы вмешаться — я оказался быстрее. И тут скорей всего надсмотрщик просто лажанулся, не сдержав эмоции и подставившись под системные очи. А вот девка повела себя умнее — осталась в занавешенном коридоре и пыталась заманить к себе… но я вытянул ее за кнут и повесил, перед этим перебив локтем нос…

За спиной старшей нурсы появилось несколько потрясенных сонных девушек, прячущихся за ней как за стеной. Хмыкнув, я протянул руку, поймал пущенную как фрисби соломенную шляпу и, перехватив поудобней тесак, двинулся на шум. Что-то там орали про Замрода… Орали откуда с центра, где я уже успел заметить стальной столб с яркой красной полусферой. Значит, сразу меня со всех сторон не атакуют. Да вообще атаковать не смогут. Учитывая мое состояние и вооружение, мне выгодней находиться на свету, а не в стылой тени…

Стылой тени… выдумали же… дебилы…

Радость для своих воспаленных закапанных глаз я обнаружил на потном черепе худющего ушлепка, что попытался убраться с моего пути, но запутался в собственных ногах-тростинках и рухнул, ударившись харей о песок и пустив зеленую слюну. С шорохом вбив в песок, я присел рядом и оперся на рукоять.