17.03.2000. В Комсомольском

Бои за Комсомольское идут уже две недели. Никаких шансов его удержать у боевиков нет, да они на это и не рассчитывают. Но их командир Руслан Гелаев даже не вывез отсюда свою мать, жену и двух сестер, спрятав их от бомбежек в подвале. На что именно надеялся Гелаев, рассказал его 20-летний племянник Рахимбек, попавший в плен к федералам.

Его дядя и находившийся здесь же, в Комсомольском, полевой командир Арби Бараев еще до начала боев за село обратились ко всем чеченцам с просьбой прислать на помощь по 10–15 человек от каждого из двухсот чеченских тейпов. Кроме того, они рассчитывали на Хаттаба, который в это время прорывался из Аргунского ущелья. Но того, как известно, ценой собственных жизней остановили российские десантники, а добровольцев от тейпов завербовать не удалось. Даже жители Комсомольского накануне прихода гелаевцев бросили свои дома и ушли в Урус-Мартан.

Зато у гелаевцев открылось второе дыхание. Два дня назад они удерживали лишь с десяток домов на юго-восточной окраине села: казалось, еще немного, и все закончится. И. о. командующего федеральной группировкой генерал-лейтенант Николай Баранов успел даже объявить офицерам благодарность за освобождение села и поставил новую задачу: найти Гелаева и всех его сестер. В селе его искали даже с собаками, но он объявился сам. Его выбитые из села боевики пошли в контратаку, заняли несколько домов, в том числе наблюдательный пункт федералов в полуразрушенной школе, и опять расширили сферу влияния.

– У них тут как? – объясняет один полковник. – В каждом из 500 домов двухъярусный подвал. Вход в него тщательно замаскирован. В нижнем ярусе боевики отсиживаются во время артобстрелов и бомбежек. Но стоит войти пехоте, как они выползают и открывают огонь. Мы в лобовые атаки предпочитаем не ходить, иначе потерь потом не сосчитаешь. Отступаем, значит, и в дело опять вступает артиллерия. Так вот постепенно и вытеснили их.

– А как же они прорвались обратно, если село блокировано со всех сторон? – спрашиваю я.

– Ну мы же не можем поставить бойцов на каждом метре. Несколько дней был плотный туман. Вон видите, за селом поле и овраги? Там боевики и отлеживались под снегом. А ночью уходили в лес и дальше – на горные склоны. Там тоже лес. Я думаю, что и сам Гелаев с семьей так же ушел.

Он всегда ускользает. Но как потом выясняется, всегда остается где-то поблизости. Вон из расположенной рядом лесополосы раздаются автоматные очереди – это группа его боевиков пытается помочь тем, кто остался в окружении. Сколько их там, никто толком не знает: называют цифры от нескольких десятков до нескольких сотен. А ведь сотен семь боевики уже потеряли. Но не уходят.

– А знаешь почему? – спрашивает меня один боец. – Им жрать нечего!

– Почему вы так считаете?

– Да я сам видел, когда они меня в плен взяли.

В начале марта один из прорывавшихся к селу отрядов, который вел лично Гелаев, нарвался на сопке на взвод гранатометчиков 503-го Владикавказского полка. 40 моджахедов были уничтожены сразу, но остальным удалось зайти с тыла и накрыть взвод из минометов. 17 человек погибли, еще четверо попали в плен. Среди них и мой собеседник. Ему, к счастью, удалось сбежать.

– Они буквально набросились на наш сухпай. Прямо тут же открывали ножами тушенку и жрали. Но наши начали артобстрел, и боевики попрятались. Я в этой суматохе и ушел.

Голод – это одна из возможных причин, по которой гелаевцы спустились с гор и заняли Комсомольское. Во всяком случае, большого стратегического смысла военные в этой акции не видят. Дошло ведь до того, что боевики забили в горах последних лошадей, а ждать при этом какой-то существенной помощи от разоренного населения не приходилось. Возможно, Гелаев и решил запастись провизией у родного очага.

– Много их было? – интересуюсь.

– Сотни полторы. Там же сам Гелаев и шесть каких-то чеченок. Одна, в черном жилете и с автоматом, все время была рядом с ним. Из его охраны, наверное. Те все время в черном ходят. Гелаев, кстати, тоже тогда был в черном длинном халате, в жилете и папахе. Спокойненько так ходил по позициям, даже под обстрелом не пригибался. В общем, с ним у нас еще много проблем будет.

22.03.2000. «Духи» сдаются

Вчера над полностью разрушенным селом был поднят российский флаг. Такой финал стал возможен лишь после того, как около сотни гелаевских боевиков сдались федералам в плен. С утра в Комсомольском еще шли бои. Стрекотали пулеметы, ухали «саушки» (самоходные артиллерийские установки), кружили в небе «крокодилы». Боевики предприняли последнюю попытку прорваться в сторону Урус-Мартана по руслу реки, но наткнулись на яростный огонь. Поле боя было усеяно трупами полусотни боевиков. Оставшихся федералы зажали в лощине на южной окраине села и методично добивали. К полудню все стихло. В тот же момент в эфире послышалась чеченская речь. Потом на ломаном русском кто-то попросил:

– Не стреляйте. Мы будем сдаваться. Сейчас к вам выйдет парламентер.

Сразу команда:

– Не стрелять в парламентеров! «Духи» сдаются!

Первый парламентер с белой лентой на обгоревшей палке совершенно неожиданно появился из полуразрушенного дома.

– Ну, пошли, делегат, – обступили его омоновцы.

Чеченца сразу привели на командный пункт, где тот объяснил, что защитники села больше не хотят сражаться.

– Отвоевались, – мрачно усмехнулся командующий Объединенной группировкой внутренних войск генерал-полковник Михаил Лабунец. У боевиков было лишь одно условие: пусть их принимает кто угодно, лишь бы не воюющий здесь же питерский спецназ ГУИНа. По радиоперехватам боевики знали, что те понесли в Комсомольском самые большие потери и будут мстить. Тогда чеченцам предложили собровцев из Уссурийска.

Через полчаса из-за тех же обломков появились первые пять человек. Грязные и оборванные, они бросали на землю оружие и под окрики «Руки за голову!» покорно семенили за собровцами. Вслед за ними вышла вторая группа, потом – еще. По два-три человека выползали из завалов, хотя порой казалось, что они появляются прямо из-под земли. Всего набралось человек сорок. Многие ранены и с трудом передвигаются. В это же время с противоположного края села появилась еще одна группа.

– Ну что, повеселимся? Пока они еще теплые…

Здоровенный собровец с автоматом наперевес пнул сапогом в спину бородатого чеченца. Тот упал, потом быстро поднялся и, не поднимая глаз, ушел в сторону.

– Сука, – процедил федерал. – Моя бы воля, расстрелял бы падлу.

– Да их всех мочить надо! – откликнулся омоновец Серега. – Полгода в наших ребят стреляли. Сдались, когда патроны закончились. Жить хотят, шакалье.

Расчищенная площадка на окраине Комсомольского. Здесь на земле сидят, пригнувшись и заложив руки за голову, сдавшиеся чеченцы. Среди них – две женщины. Разорванная одежда, безразличный взгляд. Они два месяца воюют бок о бок с мужчинами. Одна из них – не просто снайпер, а очень хороший снайпер. Обе страшно боялись выходить к федералам. Два раза возвращались, но парламентер их уговорил.