— Вы что делаете? — громко возмутилась я, ринувшись спасать свое имущество.

— Отпустите немедленно, — вырывала она из моих рук белую кашемировую кофточку. — Мне приказано сжечь все это!

— Свои вещи жгите, а мои не троньте!

Бились мы не на жизнь, а на смерть. Выдирали волосы, кусались, щипались. Перья от подушки летели только так, а я дубасила эту мегеру до тех пор, пока она не сдалась и не скрылась за дверью. Слышала ее крики и упивалась победой, доставая свои вещи из мешка. Ишь какая! Сначала пусть купит, а потом уже выбрасывает и сжигает. Приказали ей…

Дверь в спальню открылась как раз в тот момент, когда я снова подпоясывала халат, который все время расползался в стороны из-за своей величины. На пороге стоял мой рабовладелец, а за его спиной маячила та самая служанка.

— Что вы здесь устроили? — раздалось грозно, а сам мужчина оглядывал комнату, усыпанную перьями.

А я что? А я ничего!

— А вас стучаться не учили? — не растерялась рассерженная я, сдувая прядь, упавшую на лицо.

— Это пока мой дом, — спокойно парировал мужчина, делая шаг вперед. — Почему вы не даете мадам Арно исполнить мой приказ?

— Потому что это мои вещи, и вы не имеете права ими распоряжаться!

— Имею, — коротко ответил Антуан. — Советую вам внимательно прочесть наш с вами договор в самое ближайшее время, для того чтобы у вас больше не возникало желания нарушать мои приказы. А станете упорствовать, вам придется работать бесплатно. Это, кстати, тоже прописано в договоре, как и многое другое.

— Я не стану вам подчиняться! Я не вещь! — сжимала я кулаки, готовая наброситься на него в любую секунду.

— Ты принадлежишь мне, — выдохнул он мне в губы, максимально сокращая между нами расстояние. — Я хочу, чтобы ты это запомнила. Будь хорошей девочкой и выбери то, что тебе действительно нужно, иначе осмотр твоих вещей мы будем проводить вместе, а ты лишишься права голоса. Ты меня поняла?

И все это было сказано таким ласковым голосом, с такой щемящей нежностью и теплотой, что я сразу поняла: мне бессовестно угрожают! Он не будет церемониться, если я продолжу в том же духе.

И да, Антуан тысячу раз прав в том, что мне просто необходимо изучить этот чертов договор. Ведь должны же у меня кроме обязанностей быть и какие-то права. Да, это баста, конец всему, и мне уже не скрыться с подводной лодки. Внутренне я смирилась с тем, что весь следующий год проведу в рабстве у этого тирана. Конечно, можно было попробовать откладывать деньги и в итоге выплатить ему неустойку, но к тому времени пройдет уже сколько? Полгода? Так смысл тогда. Проще доработать год и выйти отсюда с деньгами. Купить квартиру где-нибудь в курортном городке в Пиренеях, найти работу и спокойно жить. А потом и маму сюда забрать…

Мыслями я улетела далеко-далеко. В моих мечтах год рабства уже закончился и я попивала коктейль на веранде своей личной квартиры, но реальность в лице Антуана была строга и непреклонна.

— Даю две минуты взять в руки то, что действительно важно, — сердито скомандовал он.

Я похватала сумочку с документами и косметикой, фотографию в рамке, новенький спортивный костюм и кружевные трусики. Без всего остального я как-нибудь проживу.

Антуан улыбнулся, внимательно осмотрев вещи в моих руках, и кивнул женщине:

— Все остальное можешь сжигать. В целях дезинфекции.

И тут меня озарило!

— Мадам, а куда вы дели мои деньги? — свалив отложенное добро на постель, вышла я вперед, собираясь еще раз проредить прическу этой профурсетке.

— О каких деньгах вы говорите, мадмуазель? Я никаких денег не видела, — надменно ответила эта наглая морда, продолжая скидывать мои вещи в мешок.

— Деньги, что лежали в ванной между юбкой и пиджаком! Вы забрали мои вещи из ванной вместе с деньгами! — разорялась я, понимая, что у меня отобрали последнее.

Отлично съездила во Францию, ничего не скажешь. Осталась с трусами, спортивным костюмом и маминой фотографией! Прекрасное приданое!

— Агнис, ты забирала вещи из ванной? — спокойно спросил Антуан, задвигая меня себе за спину.

Выглядывать оттуда было неудобно, а потому я протиснулась у него под мышкой. Глянув на меня, начальник лишь хмыкнул.

— Да, месье. Вы приказали сжечь все вещи, но я не видела никаких денег.

— Врет! Она врет, посмотрите! Она теребит край передника, а значит, нервничает! Ей есть что скрывать! Где мои деньги, воровка? 128 евро и мелочь! — я порывалась вперед, но меня недвусмысленно сжимали одной рукой, не давая моим воинственным конечностям вцепиться в эту дамочку.

Я думала, тут приличный дом, а кругом одно ворье. Интересно, по договору мне положена какая-нибудь компенсация за этот инцидент? А за вещи? И нет, я совсем не жадная, но когда бедствуешь, примешь любую помощь, даже если она называется откупом за молчание.

— Агнис, выверни карманы, — вздохнул Антуан, по-прежнему удерживая меня.

Женщина с готовностью сделала необходимое, но карманы оказались пусты. Отпустив меня, мужчина вытряхнул все из мешка, но и там моих денег не обнаружилось. Служанка лепетала что-то о том, что я вру, но я упрямо поджимала губы и доказывала обратное.

— Да она же выходила уже из комнаты! Наверняка перепрятала! — не отставала я, а мой начальник был на грани того, чтобы взвыть.

— Так! Ты! — он посмотрел на меня, скривился, но все-таки продолжил: — Быстро переоделась, что ты там себе оставила, и сиди здесь, жди, пока за тобой придут. А ты, — глянул он на служанку, — мигом все собрала и вместе со мной к себе в комнату! И да, — вновь обернулся он ко мне, пока женщина утрамбовывала мои вещи в мешок. — Тебя ждет разговор со служебником.

— С кем, с кем? — крикнула я ему в спину.

— С человеком, который знает о тебе все и даже больше. А я… — неприятно ухмыльнулся он. — Послушаю.

Я сидела словно на иголках. Переодевшись в спортивный костюм, изучала выделенную мне комнату. Порывалась почитать договор, но от волнения буквы расплывались. Все валилось из рук. Я как раз прятала под ковер осколки разбитой вазы, когда дверь после короткого стука отворилась. Хоть бы дождались, пока отвечу. Я тут, может быть, в трусах по комнате бегаю!

— Добрый вечер, мадмуазель, — слегка кивнул мне широкоплечий мужчина, вошедший в спальню вслед за Антуаном.

Не дай бог такого ночью на улице встретить. Рваный шрам рассекал его лицо на две неравные части, искажая правую бровь и губу. Одежда облипала мышцы. Казалось, что ткань вот-вот даст трещину и опадет на пол клочками.

— Не видела еще ничего доброго, но, возможно, вам удастся исправить это упущение, — обернувшись, проговорила я, старательно запихивая остатки улик под ковер. — Кстати, месье Броссар, как там поживают мои деньги?