— Черт возьми! — прошептал путешественник с заметным беспокойством. — Бедная Нанон! Дай Бог, чтобы с ней ничего не случилось!..

— Какая Нанон?.. Нанон де Лартиг? — вскричал юноша с изумлением.

— Ба! Вы, верно, колдун? — спросил путешественник. — Вы видите вооруженных людей в засаде и тотчас догадываетесь, кого они ждут. Я говорю вам имя, а вы тотчас угадываете фамилию. Объясните мне все это поскорее, или я донесу на вас, и бордоский парламент приговорит вас к костру.

— Ну, на этот раз не много нужно было ума, чтобы догадаться, в чем дело. Ведь вы уже сказали, что герцог д’Эпернон — ваш соперник. Потом вы назвали имя. Стало быть, это та самая Нанон де Лартиг, прелестная, богатая, умная; в нее, говорят, до безумия влюблен герцог д’Эпернон, и она управляет его провинцией, за что ее ненавидят, как и самого герцога, во всей Гиени… И вы ехали к этой женщине? — прибавил юноша с упреком.

— Да, признаюсь… Коль уж я назвал ее имя, тут не отопрешься. К тому же о Нанон злословят, не зная ее. Она очаровательная девица, верна своим обещаниям, пока они доставляют ей удовольствие, предана тому, кого любит, пока любит его. Я должен был ужинать с нею сегодня вечером, но герцог спутал все планы. Хотите, я завтра представлю вас ей? Черт возьми! Ведь когда-нибудь уедет же герцог в Ажен.

— Благодарю, — сухо отвечал юноша. — Я знаю мадемуазель де Лартиг только по имени и не желаю знать ее иначе.

— Напрасно, черт возьми, напрасно! Нанон — прелестная женщина, и вам во всех отношениях не мешает быть знакомым с нею.

Юноша нахмурил брови.

— Ах, извините, — сказал удивленный путешественник. — Я думал, что в ваши лета…

— Разумеется, в мои лета обыкновенно принимают подобные предложения, — отвечал юноша, заметив, что его строгая нравственность производит дурное впечатление, — и я охотно принял бы его, если б не должен был уехать отсюда в эту же ночь.

— О! Вы не уедете, пока я не узнаю, кто так великодушно спас мне жизнь!

Юноша с минуту не решался, потом отвечал:

— Я виконт де Кано.

— Ага! — сказал его собеседник. — Я много слышал об очаровательной виконтессе де Канб. У нее много владений около Бордо, и она очень дружна с принцессой.

— Она моя родственница, — живо отвечал юноша.

— Так, честное слово, поздравляю вас, виконт, говорят, она удивительно хороша. Надеюсь, что при случае вы представите меня ей. Я барон де Каноль, капитан полка де Навайля, и теперь пользуюсь отпуском, который дал мне герцог д’Эпернон по просьбе мадемуазель де Лартиг.

— Барон де Каноль! — воскликнул виконт, с явным любопытством разглядывая человека, прославившегося в то время своими галантными похождениями.

— Так вы знаете меня?

— Только по слухам, — отвечал виконт.

— И по дурным, конечно, не так ли? Что делать? Каждый покоряется своему характеру. Я люблю бурную жизнь.

— Вы имеете полное право жить как вам угодно, сударь. Однако ж позвольте мне сделать одно замечание.

— Какое?

— Вы сильно скомпрометировали женщину. Герцог выместит на ней свою неудачу.

— Черт возьми! Неужели?

— Разумеется. Хотя мадемуазель де Лартиг несколько… ветрена… однако ж она все-таки женщина. Вы вовлекли ее в беду, и вы должны позаботиться о ее безопасности.

— Вы правы, совершенно правы, мой юный Нестор. Занявшись нашим милым разговором, я совершенно забыл о моих обязанностях. Нас предали, и герцог, вероятно, знает все. Если б можно было предупредить Нанон… она так ловка… и, верно, выпросила бы мне прощение у герцога. Ну, молодой человек, знаете ли вы войну?

— Нет еще, — отвечал виконт с улыбкой, — но думаю, что узнаю ее там, куда еду.

— Хорошо, вот вам первый урок. Когда сила бесполезна, надобно употреблять хитрость. Помогите же мне схитрить.

— Я не желаю ничего лучшего. Но скажите, каким образом?

— В гостинице двое ворот.

— Как так? Я не знаю.

— А я знаю: одни выходят на большую дорогу, другие ведут в поле. Я выйду через ворота в поле, обойду кругом и постучусь у домика Нанон, в нем тоже двое ворот.

— Хорошо, а если вас захватят в этом домике? — вскричал виконт. — Нечего сказать! Славный вы тактик!

— Как захватят?

— Да, разумеется. Герцог, соскучившись ждать вас на дороге, отправится в домик.

— Но я только войду и тотчас выйду.

— Если войдете… так уж не выйдете.

— Решительно, молодой человек, — сказал Каноль, — вы колдун.

— Вас захватят и, может быть, убьют на ее глазах.

— Ба! — отвечал Каноль, — ведь у нее есть шкафы!..

— О! — прошептал виконт.

Это «о!» звучало так красноречиво, содержало столько скрытых упреков, столько чистой стыдливости, столько непритворной деликатности, что Каноль тотчас остановился и в темноте пристально принялся рассматривать юношу, облокотившегося на подоконник.

Виконт почувствовал на себе этот взгляд и весело продолжал:

— Впрочем, вы правы, барон, ступайте! Только осторожно, чтобы вас не схватили.

— Нет, не я, а вы правы, идти не стоит, — отвечал Каноль. — Но как предупредить ее?

— Я думаю, письмом…

— А кто доставит его?

— Кажется, с вами ехал лакей. В подобных случаях лакеи рискуют лишь несколькими палочными ударами, а дворянин — жизнью.

— Право, я схожу с ума, — сказал Каноль. — Касторен превосходно исполнит поручение; я подозреваю даже, что у плута есть там интрижка.

— Вы видите, все может устроиться, — прибавил виконт.

— Да. Есть у вас бумага, чернила, перо?

— У меня нет, а все есть внизу.

— Извините, — сказал Каноль, — сам не знаю, что со мной сделалось сегодня: я беспрестанно делаю глупости. Ну, да мне все равно. Благодарю за добрые советы, виконт, я сейчас же исполню их.

И Каноль, не спуская глаз с юноши, которого уже несколько минут рассматривал очень пристально, вышел и спустился по лестнице. Между тем виконт в смущении и беспокойстве шептал про себя:

«Как он смотрит!.. Неужели он узнал меня?»

Каноль сошел вниз и чрезвычайно печально посмотрел на перепелок, куропаток и прочие кушанья, которые метр Бискарро укладывал в корзину. Не он, а кто-нибудь другой съест все эти прекрасные вещи, хотя они предназначены именно для него. Затем барон спросил, где комната, приготовленная Кастореном, велел принести бумаги, перьев и чернил и написал Нанон следующее письмо:

«Несравненная моя!

Если природа одарила прелестные Ваши глаза способностью видеть во тьме, Вы можете заметить шагах в ста от Ваших ворот, в роще, герцога д’Эпернона. Он поджидает меня, хочет меня убить и потом жестоко разделаться с Вами. Я вовсе не хочу ни лишаться жизни сам, ни лишать спокойствия Вас. В этом отношении не беспокойтесь. Я воспользуюсь отпуском, который Вы мне выпросили, желая доставить мне возможность видеться с Вами. Куда я поеду, сам не знаю, даже не знаю, поеду ли я куда-нибудь. Что бы ни было, призовите изгнанника, когда буря пройдет. В «Золотом тельце» Зам скажут, по какой дороге я поехал. Надеюсь, Вы будете мне благодарны за такую жертву. Ваши выгоды для меня дороже моих удовольствий. Говорю «моих удовольствий», потому что мне было бы очень приятно поколотить герцога д’Эпернона и его челядь.