— Вы можете получить свою зарплату, но тогда…на этом все. Но даже если мы проиграем, что — никаких обещаний — я не думаю, что мы проиграем, он, надеюсь, станет более осторожным и, возможно, ему будет труднее избежать наказания за такое поведение.

— А если я решу согласиться? — Ее зубы вонзились в нижнюю губу.

— Тогда я не могу с чистой совестью браться за это дело.

Это говорил Ники. Я не мог представить себя сидящим с этим человеком в комнате с кондиционером, перебирая числа и бессмысленные пункты, зная, что ему сойдет с рук еще одно злодеяние против человечества. Я наклонился вперед.

— Итак, позвольте мне еще раз спросить вас, мисс Гиспен, — деньги или справедливость?

Она закрыла глаза. Когда она открыла их снова, в них был гром.

— Справедливость.

Мои пальцы сильнее сжали мяч, адреналин бурлил в крови.

— Это будет тяжело. Это заставит вас выйти из зоны комфорта. И я имею в виду полностью оставить свой почтовый индекс. Предполагая, что мы сможем преодолеть их неизбежное движение к отклонению, мы перейдем к фазе обнаружения. Во время разоблачения его адвокаты будут обслуживать допросы и ходатайства о производстве с единственной целью накопать компромат и втаптывать в грязь свое имя сотней разных способов. Будут показания и слушания по доказательствам, и даже после всего этого ваш бывший босс обязательно подаст ходатайство о рассмотрении дела в порядке упрощенного судопроизводства, чтобы попытаться закрыть дело без суда. Будет больно и, может быть, долго, и определенно это умственно истощает. И когда вы выйдете из этого, с другой стороны, вы измените свой взгляд на человеческую расу в целом.

Я чувствовал себя как амбициозный парень из студенческого братства, который проверяет все свои базы, прежде чем затащить кого-то в постель — достаточно ли она трезва? Достаточно ли она волевая? Чистая ли у нее медицинская карта? Было важно согласовать наши ожидания, прежде чем начинать.

— Я в курсе, — сказала Аманда, выпрямившись и вздернув подбородок.  — Поверьте мне, это не поспешная реакция и не попытка отомстить бывшему работодателю. Я хочу разобраться с этим, мистер Миллер, и у меня есть множество улик.

Спустя три с половиной оплачиваемых часа и две отмененные встречи я достаточно знал о деле Аманды Гиспен о сексуальных домогательствах, чтобы понять, что у меня есть хорошие шансы на это. У нее были метки времени и журналы вызовов в изобилии. Свидетели в виде стюардессы и администратора, которых уволили ранее в том же году, и проклятые текстовые сообщения, от которых покраснела бы даже порнозвезда.

— Что мы будем делать дальше? — спросила Аманда.

Отправимся прямо в ад, после того количества этических правил, которые я собираюсь нарушить.

— Я пришлю вам письмо о помолвке. Клэр поможет вам собрать всю информацию и подготовиться к подаче жалобы в EEOC.

Пальцы Аманды сжали край ее платья.

— Я нервничаю.

Я протянул ей мячик от стресса, словно это было блестящее яблоко.

— Это естественно, но совершенно излишне.

Аманда взяла мяч. Смущенно сжала.

— Это просто так. . . Я не знаю, чего ожидать, когда мы подадим заявление.

— Это то, для чего я вам нужен. Помните, что вы можете урегулировать дело о сексуальных домогательствах в любое время. До и во время судебного разбирательства или даже во время судебного разбирательства.

— Урегулирование — это не совсем то, о чем я сейчас думаю. Меня не волнуют деньги. Я хочу видеть, как он страдает.

Ты и я вместе.

Ее верхние зубы закусили нижнюю губу.

— Вы мне верите, не так ли?

Каким странным, подумал я, было человеческое состояние. Мои клиенты часто задавали мне этот вопрос. И хотя мой настоящий ответ заключался в том, что это не имеет значения — я на их стороне, будь то дождь или солнце, — на этот раз я мог успокоить ее и по-прежнему говорить свою правду.

— Конечно.

Я бы ничего не поставил выше Конрада Рота. Сексуальные домогательства казались в пределах его возможностей.

Она вернула мне мяч, переводя дыхание. Я покачал головой.

— Оставьте себе.

— Благодарю вас, мистер Миллер. Не знаю, что бы я делала без вас.

Я встал, застегивая блейзер.

— Мы обсудим ваши ожидания, и я передам свои рекомендации, основанные на доказательствах.

Аманда Гиспен встала, одной рукой сжимая жемчуг на шее, а другой потянувшись для нового рукопожатия.

— Я хочу, чтобы этот человек гнил в аду за то, что он сделал со мной. Он мог меня изнасиловать. Я уверена, что он бы так и сделал, если бы не стюардесса. Я хочу, чтобы он знал, что он никогда не сможет сделать это с кем-то другим.

— Поверьте мне, мисс Гиспен. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы погубить Конрада Рота.

ГЛАВА 4

Кристиан

Прошлое.

Как и все, что рождается, чтобы умереть, наши отношения начались на кладбище.

Это был первый раз, когда я встретил Арью Рот. В пятый или шестой раз мама потащила меня на Парк-авеню во время летних каникул. Прошлой зимой Управление по делам детей провело обыски в квартирах в Хантс-Пойнте, забрав безнадзорных детей из их домов, после того как Кит Олсен, мальчик с моей улицы, умер от переохлаждения во сне. Все знали, что отец Кита обменивал семейные продовольственные талоны на сигареты и женщин, но никто не знал, насколько плохо дела Олсенов.

Мама знала, что с ACS сложно справиться. Она хотела оставить меня, но не настолько, чтобы попросить Конрада и Беатрис Рот позволить мне остаться в их квартире, пока она работает. Это привело к тому, что мама шесть дней в неделю оставляла меня возле их дома, чтобы я сам заботился о себе с восьми до пяти, пока она убиралась, готовила, стирала и выгуливала их собаку.

Мы с мамой разработали режим. Каждое утро мы вместе ездили на автобусе. Я любовался городом через окно, полусонный, пока она вязала свитера, которые потом продавала за копейки в магазине "Спасенные сокровища". Потом я шел с ней к арочному входу в здание из белого кирпича - такое высокое, что мне приходилось вытягивать шею, чтобы увидеть всю его высоту. Мама, одетая в свою униформу - желтую рубашку-поло с короткими рукавами и логотипом компании, в которой она работала, синий фартук и брюки цвета хаки, - наклонялась за мгновение до того, как пасть парадного входа проглотила ее, сжимала мое плечо и протягивала мне смятую пятидолларовую купюру. Она держалась за купюру как за жизнь, предупреждая:

— Это на завтрак, обед и перекусы. Деньги не растут на деревьях, Николай. Трать их с умом.

По правде говоря, я никогда не тратил